Тритон ловит свой хвост (СИ)

— Милич, Милич… — Антон закатил глаза, изображая тяжкую мыслительную деятельность. — Подожди, это писатель, что-ли? Который «Прогонные меры» написал?

«Прогонные меры» были одним из романов Милича, причём не самым известным и, по мнению Жогина, не самым лучшим. На вкус и цвет, как говорится…

— Который, — кивнул он. — Я сегодня полдня убил, уговаривая его не слишком отклоняться от сюжета.

— Какого сюжета? — заинтересовался Антон.

— Оригинального. Получили от переводчиков длинный цикл из Пузыря. Томов на двадцать с гаком. Мне нужно адаптировать его к нашим реалиям. Хорошо адаптировать, красиво. Вот я Милича и пригласил.

— А он?

— А он упирается. Переписывать чужое, видите ли, ему западло и не по чину.

— Уломал? — спросил Антон.

— В процессе, — ответил Жогин. — Аж холка заболела, будто камни возил.

— И зачем тебе тут Милич? — удивился Антон. — Пригласи любого литнегра, есть, говорят, такие. Он тебе в одном стиле всё перепишет, всё как надо сделает. И вдесятеро дешевле.

— Мне требуется не любой, — скривился Жогин. — Я этот цикл продать хочу, значит, нужно имя. Милич это имя, а какой-нибудь Пупкин — нет.

— Думаю, имя тут необязательно, — сказал Антон, — достаточно агрессивной рекламы. Цикл-то интересный? Сделай его модным, уж на это денег тебе хватит! Придумай звучное имя, Тит Ливий Цицерович, например, и издавай.

— Может быть, — подумав, ответил Жогин. — Ладно, ты чего явился-то? То тебя не было полгода, то вдруг раз — и ты тут. Что случилось?

Антон уселся в кресло, раскинул ноги.

— Уезжаю, — сказал он. — Земельку прикупил, попрощаться приехал.

— Это новость! — покрутил головой Жогин. — Куда же?

— Не куда, а где, — важно сказал Антон. — Вот, — он достал из кармана и расправил сложенную в несколько раз карту, — островок в Микронезии. Четыреста гектар, белые пляжи, джунгли, куча кунаков, и все в белых штанах!

— А если тайфун?

— Всё продумано! — возгласил Антон. — Построю дамбы, волноломы, ветроуловители. Проекты уже готовы, денег навалом!

— Бежишь, то есть?

Антон поскучнел, улыбка исчезла с его лица. Он уронил лицо в ладони:

— Тишины хочу. Дома хорошо, но очень уж беспокойно. Всё пертурбации какие-то, водовороты, движуха. А вообще, злой ты. Почему сразу бежишь? Это дача у меня будет, не всё же на острове жить? Буду в гости приезжать, если примете.

— Чего же мы тебя не примем? — удивился Жогин. — Примем, куда ты денешься?

А ведь он прав, подумал Жогин. От движухи в голове звенит, и оглянуться некогда! Устал я, ох, как устал. Значит, надо — нет, не бежать на тихий островок в Великом океане! — пора напиться в хорошей компании, напиться по-настоящему, без алкоцина! Чтобы в голове шумело, и тянуло на подвиги! Всё равно они, подвиги то есть, останутся тут, в этих стенах. Наружу ничего не выйдет, об этом позаботится персонал, это их работа и отдельный пункт в контрактах.

— Пить будешь, — сказал Жогин, и Антон осознал, что это не вопрос, это утверждение, неотвратимое как рассвет.

— Конечно! — широко улыбнулся он. — А что? Палёная водка есть?

— Нет, — удивился Жогин. — Зачем тебе палёная водка? У меня хорошая есть, настоящая, лучшая!

— Прощаться с Родиной нужно исключительно палёнкой, — нравоучительно произнёс Антон и даже палец поднял для важности. — Чтобы горько было. Горько, понимаешь? Не как на свадьбе, а как на похоронах!

— Количеством компенсируешь, — решил Жогин. — Разрешаю не закусывать.

— Даже так? — восхитился Антон. — Я же умру!

— Спасём, — пообещал Илья Витальевич.

Пьют не для печали, пьют для веселья, даже если пьют с горя. Пьянство без разговоров — время на ветер, а что за разговор, когда собеседники упились и лежат под столом? Конечно, на столе появилась закуска: солёные огурцы, сало, грузди в глубокой тарелке, духмяный свежайший чёрный хлеб и ледяной квас в запотевшем жбане.

— Я никогда не уеду, — говорил Жогин, рассматривая водку в узком стакане. — Не убегу. Бегство — это трусость!

— Ты что, меня трусом назвал? — выставил вперёд бороду Антон. — А в морду?

— Во-первых, я не про тебя, а про себя, — отвечал Жогин. — А во-вторых, охрана не позволит! Сейчас набегут фараоны, и бац! Тебя мордой в пол! Так что не угрожай.

— Я и не угрожаю, — уныло сообщил Антон.

— Думаешь, зачем я это всё затеял? — Жогин обвёл вилкой с наколотым на нею грибком вокруг себя. — Зачем мне миллиарды?

— Зачем? — послушно повторил Антон.

— Чтобы остаться. Чтобы не сгнить бесследно!

Жогин кинул водку в рот, заел груздем.

— Все сгниём, — сообщил Антон. — И ты тоже, не надейся.

— Зато я останусь в памяти!

Жогин налил себе ещё рюмку, быстро выпил и схватил стакан с квасом. Кадык его ходил вверх-вниз с каждым глотком.

— Вот начнут мои детишки начнут чемпионаты, — продолжил он. — Их спросят, а где вы начинали? В Жогинском центре! Библиотеку отгрохаю, проект уже есть. В Штатах бывшие президенты устраивают, и я устрою. Для всех! Куда, спрашиваю, люди пойдут науку изучать? В Жогинский университет!

— Где он, этот твой университет? — угрюмо поинтересовался Антон. — Нету его пока.

— Будет! — пообещал Илья Витальевич. — Мы над этим, — его передёрнуло, — работаем!