Тритон ловит свой хвост (СИ)

— Очень давний кореш, ещё никакого бизнеса в помине не было. Мужчина умный, с понятием, связь со мной не светит, — он на миг задумался, потом усмехнулся. — Спящий агент, вот как это называется. Я его берегу. За день до старта их похода он мне позвонит, там договоримся о встрече. Не волнуйтесь, комар носа не заточит.

— Хорошо, если так, — задумчиво сказал Фёдор. — Поход этот, может, чушь и пустота, развлечение для этих, как их, — он с вопросом посмотрел на Афанасьева. — Скаутов? — спросил тот. — Именно, скаутов. Не хочется твоего человека светить.

— Не засветим, — уверенно заявил Афанасьев. — Всё на мази, Фёдор Иванович.

— Да, паранойя, — пробормотал Параминов. — Хорошо, держи меня в курсе.

Афанасьев вышел, и Параминов вызвал своего главного безопасника. Это был старый кадр, зубы съевший на тайных делах, давний знакомый отца. Давно уже немолодой, но прямой и сильный, способный дать фору более молодым коллегам.

— Вот что, Кузьма Кузьмич, — сказал Фёдор, когда моложавый безопасник занял место напротив. — Вылазку готовь, в лес, в предгорья. Человек пять — семь, вместе со мной и тобой, дней на десять.

— Когда? — коротко спросил Кузьма Кузьмич.

— За сутки — двое скажу.

— Значит, готовиться надо уже сейчас, — кивнул старик. — Точный маршрут известен?

— Пока нет, — недовольно покачал головой Параминов.

— Ладно, не страшно, — ответил Кузьма Кузьмич. — Всё сделаю, Федя.

— Добро.

Оставшись в одиночестве, Фёдор Иванович вывел на экран фотографию Жогина.

— Значит, ты решился… — сказал он, глядя в экран. — Что же ты такое узнал, а? Такое, что не знаю я?

1. Снукер — игра на бильярде.

Глава 2

Кошку-трёхцветку звали Шишка, но Илье Витальевичу это имя не нравилось. Поэтому, в зависимости от настроения, она была: Сушка, Живая, Проглотина, Наглая Скотина, Киса-Сберкниса, просто Кошка или ещё как. Возможно, кошка удивлялась такому разнообразию, но не протестовала. Зачем возражать, если в миске всегда свежий фарш, а в семье мир и покой?

Нет сомнений, кошка считала всех, живущих в доме Ильи Витальевича, своей семьёй. К хозяйке она относилась снисходительно-ровно, позволяла себя кормить и вычёсывать. Четырнадцатилетнего Артёма принимала за детёныша, которым он, собственно, и был, любила забраться ему на плечи и вылизывать макушку. Парень в эти минуты сидел, боясь пошевелиться. Поздний ребёнок, он привык, что его всячески баловали, но одно дело предки, которым это от века положено, другое дело — столь независимое существо, как кошка.

Илью Витальевича Шишка обожала, всегда встречала на пороге квартиры, и в те часы, которые он проводил дома, не отходила от него ни на шаг. Вот и сегодня, стоило ему устроиться в кресле, кошка запрыгнула к нему на колени и полезла целоваться…

— Ки-иса, — сказал Илья Витальевич, протягивая к ней руку. — Киса-Миса.

Кошка коротко муркнула и выгнула спинку, пушистым хвостом мазнула Илье Витальевичу по лицу.

— Киса-Шмиса-Драндулиса, — сказал он, зарываясь пальцами в шерстяное жабо питомицы. — Ух ты, зверюга!..

Кошка прикрыла глаза и тихонько заурчала.

Век бы так сидеть! От кошки шло ровное тепло, горло уютно подрагивало.

— Лучше бы ты вывез Артёма на море.

Илья Витальевич отвлёкся от кошки, поднял взгляд на жену. Марина стояла в дверях, привалившись к косяку. Она совсем не изменилась за те без малого двадцать лет, что они вместе. Такая же прямая, подтянутая, длинноногая, лишь в волосах появились седые пряди. Вот только глаза… И не в морщинках дело, улыбка делает их добрыми и домашними, такими же уютными, как пение довольной жизнью кошки. Нет, в глазах супруги поселились усталость и толика горечи. Они не светились более радостным удивлением жизнью.

— На море мы были прошлым летом, — спокойно ответил Илья Витальевич.

— На море, — с нажимом повторила Марина, — нужно ездить каждое лето. Ребёнку нужны солнце и морской воздух. Не помнишь, как мы мучились с его астмой?

— Мы мучились, — покачал головой Илья Витальевич. — Он мучился, а мы постольку — поскольку.

— Всё равно.

— Ребёнку… Кстати, ты при нём так не скажи, если ему пятнадцатый год уже, — заговорил Илья Витальевич. — Во-первых, его астма прошла, во-вторых, лесной горный воздух тоже очень неплохо. В третьих, помнишь, как он обрадовался поездке? Всем приятелям раззвонил уже про поход.

— Но лес! — сердито сказала Марина. — Комары. Клещи, хорошо если обычные! А если энцефалит?! Грязь! Ни помыться, ни в туалет, извини, нормально сходить. И это ты предлагаешь домашнему мальчику?

— Но море! — Илья Витальевич тоже начал закипать. — Жара. Солнечный удар. Немытые фрукты. Непривычная еда, да чёрт с ней, что непривычная, просто прокисшая, потому что какой-нибудь турок думал не о работе, а про доступных туристок. Лежаки на пляже! Кто его знает, кто там ночевал? Вдруг местный бомж с букетом болячек?!

— Ну, знаешь! — заявила Марина. — У нас достаточно денег, чтобы выбрать хороший отель с хорошим бассейном и охраной. И никаких бомжей.