Тритон

Молоденькая девочка-Сирена, насколько я могу судить, лет девяти или десяти, — извивается в сети рядом с бортом лодки, в которой находится двое мужчин. Они похожи, как близнецы, в одинаковых маскировочных комбинезонах,с загорелыми лицами, с кудрявыми волосами, которые торчат во все стороны из-под спортивных шапок. За одним исключением — у одного седые волосы, а у другого черные. Наиболее вероятно, что они отец и сын.

Папаша и Сынуля отчаянно тянут веревку, чтобы вытащить ее, и, кажется, озадачены ее криками. Я не уверена, что они понимают, кого они поймали, — может быть, они приняли ее за человека и подумали, что спасают ее. Что могло бы сработать ей на руку, если бы она смогла успокоиться и подумать об этом. Но она слишком запаниковала, чтобы измениться в человеческую форму. Даже сейчас она использует то небольшое количество воды, которое впитала сеть, чтобы попытаться смешаться. Ее тело выглядит, как паззл из сети, её кожи, хвоста и длинных мокрых черных волос. На это больно смотреть.

Тем более, уже слишком поздно скрыть то, кем она является. Даже сейчас, старший рыбак начинает осознавать свою фантастическую удачу, хотя неверие по-прежнему отражается на его лице.

— Русалка... — его высказывание больше походит на вопрос, чем на утверждение. — Посмотри, Дон, это настоящая живая русалка !

Тот, кого звали Доном, настолько ошарашен, что забывает держать веревку. Его только что пойманная блестящая русалка падает обратно в воду, запутавшись в своем страхе и сетях.

Я решаю, что лучшего шанса мне не предоставится. Я ныряю и зову Голиафа.

— Подними меня к лодке!

Когда девочка замечает меня — еще одного человека, по ее мнению, — она кричит снова и забывает, как близка она была к освобождению от удушающего плена в виде сети. Голиаф останавливается в паре футов под ней и я поднимаю руки.

— Все хорошо, — говорю я ей. — Я помогу тебе. Я... я тоже Сирена.

Ох, Гален меня убьет.

Моего признания достаточно, чтобы остановить ее усилия. Ее глаза вот-вот могут выскочить из ее милого личика. Однако она быстро перенастраивается, отрывая взгляд от меня, чтобы сконцентрироваться на поставленной задаче.

— Нет, это не так! — кричит она, дергая за веревку слишком хаотично, чтобы добиться успеха. — Ты просто обманываешь меня. Хитрые люди.

Но она снова делает паузу и изучает воду между нами. Я собираюсь спросить, может ли она почувствовать меня, как я чувствую ее.

Внезапно, сеть выдергивают обратно вверх. Ее крики обволакиваются находящемся выше воздухом.

Я знаю, что должна сделать. И Галену бы это не понравилось.

Но я выкидываю подобные мысли из головы. Галена здесь нет, а если бы и был, то он бы ей помог. Я это точно знаю. И я не стану терять время на раздумия. Я выныриваю на поверхность.

— Эй! А ну отпустите мою младшую сестру!

Это сбивает Дона с толку и он почти упускает веревку из рук во второй раз, но добрый старый Папаша перехватывает ее и вытягивает.

— Держи ее, Дон! Ты знаешь, насколько мы теперь богаты? Затягивай ее сюда! Я разберусь со второй.

Отлично. Сирена думает, что я человек, а люди думают, что я Сирена.

— Отпустите ее или я вызову береговую охрану, — заявляю я куда увереннее, чем себя чувствую. Как ни крути, мы с ней непохожи. У нее красивые черты Сирены, в то время как я наверняка выгляжу плавающим трупом. Но игра ведь стоит свеч, верно? — И наши родители прокуроры.

Этого хватает, чтобы приправить их энтузиазм щепоткой сомнений, отражающихся на их лицах: Русалки разговаривают? Они знают как вызвать береговой патруль? У них есть связи с прокурором? Что это только что было?

Дон мотает головой, словно пытается выйти из транса.

— Не слушай ее, Поу. Так же ведут себя русалки, помнишь? Они убивают рыбаков своими песнями! Разве ты не слышал историй? И не смотри ей в глаза, Поу. Они гипнотизируют тебя своим взглядом.

Вот дерьмо.

Но, по крайней мере, она услышала наш разговор, и кажется, наконец-то поняла, что я не с ними.

— Помоги мне! — кричит она, протягивая ко мне руки сквозь опутавшую ее сеть. Дон тычет в нее пальцем — с таким же успехом обычно тычут пальцем в картину, проверяя, высохла ли краска. Поу заливается хохотом, когда она шлепает по руке его сынулю-переростка.

Но Поу становится совсем не весело, когда она кусает за мясистую часть его собственную ладонь — в том месте, где большой палец соединяется с указательным чувствительной складкой.

— Она меня укусила! Эта маленькая ведьма меня укусила. Что теперь со мной будет, Дон? Я превращусь в русалку?

Дон насмехается над ним.

— Вы, старикашки, такие доверчивые. Все знают, нельзя превратиться в русалку от...

И это все, что я в состоянии переварить. Я ныряю ниже, заглушая звуки двоих тупиц, похожих, как две капли воды, и отчаянно гребу по-собачьи, чтобы добраться до моего любимчика кита.

— Пожалуйста, Голиаф. Ты должен перевернуть лодку. Поспеши!