Тристан из рода л'Эрмитов (СИ)

За этим вопросом неизбежно должны были последовать другие, продиктованные недоумением, любопытством и ревностью — ведь такие, как Ферка, видят соперника во всяком мужчине, а здесь имелись и вполне весомые основания для подозрений. Пусть невероятных, но всё-таки не оторванных от реальности подозрений. До сей поры ходила молва, что сластолюбец Ла Тремуйль во времена своего могущества частенько любовался плясками цыганских девушек, специально для него доставляемых в Амбуаз. Значит, подобные слабости не чужды сильным мира сего. А уж свидетелем интрижек солдат с цыганками сам Ферка становился не раз. Страшный, обличающий вопрос вертелся на его языке, готовый слететь.

— Глава гильдии кузнецов… Кузнецов… Он… — поражённый догадкой, начал оборванец, расширив от изумления глаза.

Не давая ему продолжать, Эсмеральда замахала руками.

— Довольно! Я устала от этого спора и не хочу, чтобы мы ещё сильнее повздорили. Былое быльём поросло. Ешь… А я не голодна.

Так и не поужинав, она легла, не раздеваясь, отвернулась к стене, и притворилась спящей. Ферка, не став её беспокоить, убрал со стола, задул свечу, лёг рядом с женой и вскоре засопел, погрузившись в крепкий сон. Эсмеральде оставалось лишь позавидовать столь мощной, ничем не колебимой бодрости духа. Сама она утратила свойственную молодости способность быстро засыпать, невзирая на неурядицы. Бедная цыганка, свернувшись калачиком на соломенном тюфяке, размышляла о превратностях злого рока, о том, что человеку с глазами волка суждено вечно преследовать её с той ночи, когда пала под натиском солдат Крысиная нора и когда погибла её мать. Табор мог избрать множество дорог, но он пришёл именно туда, где располагались владения Тристана. Утешало лишь то, что Тристан вряд ли знал о ней, тогда как ей известно, где он теперь обитает.

Древний город, опутанный заградительными цепями, спал спокойно, караульные стерегли шесть его ворот. Жители погасили светильники, захлопнули ставни, лавочники выпустили сторожевых собак. Лишь в одной части Пуатье — той, куда не рискует заглядывать ночной дозор, где неосмотрительные стражники и изобличённые шпионы исчезают без следа, бодрствовали люди. Обитатели Двора чудес делили добычу, отдыхали от насущных забот, бражничали, горланили песни. Временами вскипали лихие драки. В ход шли палки и ножи, а после безымянный труп сбрасывали в сточную канаву или оставляли в ближайшем переулке, надеясь, что палач, на чьи плечи возлагалась очистка улиц, приберёт его. Здесь король Арго устраивал смотрины новой девушке-бродяжке, решая, взять ли её в наложницы, или же, не соблазнившись, отдать тому из нищих, кто пожелает сделать её своей. Здесь же, при всех, совершались сцены самого бесстыдного распутства. Двор чудес испокон веков жил одним днём: всё добытое, выпрошенное, награбленное, украденное тут же пропивалось и проедалось. Из окна каморки Эсмеральда могла при желании увидеть и площадь, и Монгрена с его свитой, однако на картины подобного рода она вдоволь насмотрелась и в Париже. Кроме того, слишком опасна была близость лачуги к трону короля Арго, не следовало сейчас напоминать ему о своём существовании.

Прометавшись всю ночь в тревожной полудрёме, цыганка поднялась утром с чувством разбитости и неопределённости. Умыв лицо холодной водой, она пожевала вчерашний сухарь, привела в порядок встрёпанные косы и позвала козочку:

— Идём, Чалан!

— Куда ты? — окликнул сладко потягивающийся Ферка.

Она пожала плечами.

— Хочу раздобыть что-нибудь, чтобы наш король остался доволен.

Одним прыжком, какому позавидовал бы барс, цыган очутился рядом с ней и схватил за плечо.

— Ты останешься здесь! Слышишь, Эсмеральда? Пусть кривой Себастьян хоть лопнет от досады!

Свободной рукой Эсмеральда выхватила кинжал. Она не ударила бы, конечно, её движение не походило даже на угрозу: клинок не направлен был на врага, а просто лежал в руке, глядя остриём в пол. Так не делает тот, кто хочет обороняться. Ферка ничего не стоило отобрать у неё оружие. Тем не менее он, хмыкнув, выпустил её.

— Твоя коза голодна, — только и сказал он, отступая.

— Ничего, на улицах ей достаточно пропитания.