Триптих. Одиночество в Сети

В гостиницу он возвращался радостный и возбужденный. Около часа ночи он вышел из кондиционированного блюзового клуба на углу улиц Бурбон и Ванесса и окунулся в парную, душную новоорлеанскую ночь. Температура была около тридцати при влажности воздуха более девяносто трех процентов. На улице бурлила жизнь. Пестрая толпа туристов, перекрикивающаяся на всех возможных языках, двигалась наподобие демонстрации по Бурбон-стрит, останавливаясь перед ресторанами и клубами, из дверей которых вырывалась музыка.

Мир меняется, но Бурбон-стрит, к счастью, нет. Она вечно такая же безумная. «Наверное, потому тут всегда столько людей», — подумал он.

Он прошел еще два квартала, повернул на Конти-стрит и вышел на Дофин-стрит. Через несколько минут он стоял перед отелем, двухуровневым домом в колониальном стиле, увитым виноградом и украшенным несколькими огромными американскими флагами, которые освещал прожектор, установленный на доме по другую сторону улицы. Звезды на флагах мигали синими лампочками. Он улыбнулся, в очередной раз отметив, что американцы со своим патриотизмом временами бывают забавны и обезоруживающе безвкусны.

В кондиционированном холле он взял у заспанного портье ключ и уже шел к себе в номер, как вдруг услышал музыку, доносящуюся из патио в южной части гостиницы. Несколько секунд он пребывал в нерешительности, заглянуть туда или нет. Рано утром ему предстояло лететь в Нью-Йорк. Он представил себе, какая это будет мука, когда зазвенит будильник. И тем не менее решил пойти выпить последнюю рюмку и послушать этот блюз. Пять минут, не больше. На середине первого лестничного пролета он повернул и направился в патио.

То был типичный двор богатого колониального дома во Французском квартале с небольшим каменным фонтаном посреди эллиптического бассейна, заросшего белыми лилиями. Такими огромными они могли вырасти только в этом климате. У стены примостился небольшой бар, освещенный лампочками, имитирующими свечи, а вокруг него стояло несколько круглых мраморных столиков и небольшие металлические стулья с причудливо изогнутыми спинками. Разлапистая пальма своей кроной затеняла лампу, которая должна была освещать небольшой танцевальный круг позади фонтана. Возле бара стоял белый рояль. Молодой негр в черном смокинге и белой сорочке с черной «бабочкой» аккомпанировал пожилой толстой негритянке в блестящем платье до пола. И хотя стояла ночь, она была в темных очках. Она пела блюзы.

Рядом с фортепьяно стояла ударная установка, за которой никого не было, но сбоку на кресле безукоризненно белой кожи сидел молодой белый мужчина с гитарой на коленях и что-то отхлебывал из бокала.

Отзвучал блюз «Bring It Home to Me». Якуб подошел к бару, заказал виски с содовой и со льдом и уселся за столик, что был ближе всего к роялю. Внезапно гитарист встал, дал знак певице, и та сняла микрофон со стойки. Гитарист заиграл. Якуб сразу же узнал мелодию.

И вдруг до него дошло, что до сих пор он слышал эту вещь в мужском исполнении, и теперь, когда ее пела эта негритянка, она зазвучала совершенно невероятно. По-иному, захватывающе.

Якуб медленно отхлебывал виски, слушал и невольно стал подергиваться в такт музыке. Внезапно на танцевальный круг вышла белая девушка с черными волосами до плеч, одетая в коричневую длинную юбку и черную блузку, открывающую живот, и в туфлях на высоких каблуках. В левой руке она держала высокий хрустальный бокал.

Якуб еще раньше заметил ее, когда заказывал у стойки бара виски. Она привлекла его внимание алебастровой белизной совершенно незагорелого живота и лица, а также большими пухлыми губами, пунцовость которых контрастировала с лицом. Она молча сидела, погруженная в задумчивость, за соседним столиком в обществе мужчины, одетого, несмотря на жару, в серый костюм, с сотовым телефоном в руке. Они делили стол с еще одной парой. У второй девушки в пряди длинных светлых волос были вплетены цветные нити гаруса. Одета она была в короткие брючки, открывавшие невероятно длинные загорелые ноги. Черная маечка с тесемками-бретельками, обтягивающая ее большую грудь, кончалась гораздо выше пупка. Ее партнером был худощавый шатен в белой спортивной майке, открывающей для всеобщего обозрения впечатляющие мускулы и сине-красную татуировку на правом плече. Они держались за руки, все время шептали что-то друг другу на ухо и тут же взрывались смехом. По всему они были похожи на европейцев, и чувствовалось, что составляют они одну компанию.

Девушка, вышедшая на танцевальный круг, стала понемножку двигаться. Глаза у нее были закрыты, и она все так же держала в руке бокал.

«Rock me baby, rock me all night long…»

Блюз становился все ритмичнее. Неожиданно девушка подошла к Якубу, взглянула на него, улыбнулась и, не спрашивая разрешения, поставила свой бокал рядом с его, слегка при этом коснувшись пальцами запястья его левой руки. И тут же вернулась на танцевальный круг.

«Rock me baby, and I want you to rock me slow, I want you to rock me baby till I want no more…»