Триптих. Одиночество в Сети

Она надела наушники. Выбрала «Have I Told Lately That I Love You», любимую у нее песню Моррисона.

«Не только Ася должна быть внутренне подготовлена к Ренуару», — решила она.

Она тоже. Музыка у нее уже есть. Сейчас она позаботится о химии.

Пришел портье с горячим рогаликом, над которым даже пар поднимался. Она выключила музыку и сняла наушники. Взгляд портье по-прежнему был прикован к ее груди.

— Не могли бы вы принести еще чашку кофе? А если да, не могли бы вы влить в нее рюмку ирландского виски?

Он улыбнулся и поинтересовался:

— Двадцать пять, пятьдесят или сто миллилитров? Если сто, у вас будет кофе в виски, а не наоборот.

— А как вы думаете, при каком количестве мне станет лучше всего?

— После двадцати пяти миллилитров виски в кофе и ста шампанского в бокале с ягодкой клубники. Шампанское за мой счет. Ренуар тоже пил шампанское. И очень часто до завтрака. Обратите внимание в д'Орсе, сколько бутылок стоит на столах на его знаменитой картине «Завтрак гребцов».

— Ну да. Вам все обо мне известно. Вы читаете и пишете мои мейлы, знаете, что мне нужен интернет, и вдобавок вам известно, что сейчас я отправляюсь на свидание с Ренуаром. Откуда, если не секрет?

— Мейлы я получаю от вас или для вас, интернет мне необходим в последние месяцы, как кислород, то же я предположил и о вас, так как вы похожи на потребительницу интернета, а насчет Ренуара… О нем я знаю от вашей подруги. Прежде чем я соединил ее с вашим номером, она рассказала мне почти все об этой выставке в д'Орсе, а потом принялась пугать, что если вы не поднимете трубку, то это означает, что вам стало дурно и мне надо немедленно бежать к вам наверх. Она у вас такая милая, когда сочиняет. Можете это ей передать.

После этих слов он направился к бару и через минуту принес ей чашку кофе, бокал с ягодой клубники в игристом шампанском и хрустальную вазочку клубники, посыпанной кокосовой стружкой. Поставил перед ней на стол и сказал:

— Вам предстоит чудесный день. Два дня назад я был на этой выставке. Ренуар — единственный из импрессионистов, кто писал исключительно для удовольствия, так что вы тоже получите огромное удовольствие в д'Орсе. Если бы не работа, я попросил бы позволения сопровождать вас. Но сегодня я смотрел бы вовсе не на картины.

И прежде чем отойти, он приблизился к стулу, на котором она сидела, и поправляя маргаритки в небольшой фарфоровой вазочке, стоящей рядом с бокалом шампанского, произнес:

— И кроме того, вы очаровательно выглядите с влажными волосами и без косметики.

«Как здорово, что он сказал это», — благодарно подумала она.

Ей так хотелось «очаровательно выглядеть» и хотелось, чтобы мир это заметил. Особенно в ближайшие дни здесь, в Париже. Да, это будет стоить целое состояние, но она еще из Варшавы записалась — разумеется, через интернет — на визит к парикмахеру. В Париже. Всего в нескольких кварталах от их гостиницы. На день перед прилетом Якуба.

Она съела рогалик. У кофе был приятный горьковатый привкус виски. Выпив шампанское, она пальцами достала из бокала ягоду и положила ее в рот. Она чувствовала, что благодаря второму кофе и бокалу шампанского ее восприятие мира стало приближаться к Асиному восприятию. «Это просто замечательно, — подумала она. — У нас на остаток уходящего века будут схожие воспоминания об этой выставке».

О господи, как бы ей хотелось прикоснуться сейчас к его губам. «Всего лишь прикоснуться, — подумала она. — Снова начинается. И зачем я только пила?»

Она стремительно встала, надела наушники и продвинула регулятор громкости плеера. Сейчас ей была необходима громкая музыка и обязательно Вэн Моррисон. Проходя через ресторан к выходу, она подняла руку и, не поворачивая головы, пошевелила пальцами в знак прощания. Она предполагала, что портье наблюдает за ней. В дверях она неожиданно обернулась. Да, она не ошибалась. Он смотрел на нее.

ОН: Поужинав, он начал поход по клубам, пабам и ресторанам Французского квартала Нового Орлеана. Как тогда. Однако что-то все-таки было не так, как в те времена. Сейчас ему приходилось выискивать в себе радость и беззаботность. А тогда он чувствовал их непрестанно.

Проходя мимо одного из ночных клубов с неоновой вывеской над входом, он, как тогда, остановился и откупорил бутылку пива, нагревшегося в заднем кармане.

«Жизнь — это вожделение. Все прочее всего лишь детали», — беззвучно вопил мигающий неон.

Он подумал, что неоновый текст в точности подходит для определения этого города. Ведь люди сюда приезжают, чтобы хотя бы в течение нескольких дней заняться своими вожделениями. Даже если они этого до конца и не осознают.

«Все прочее всего лишь детали», — подумал он, мысленно улыбнувшись.