Тринкет

Первая стрелка собралась спрятаться за барной стойкой, тогда Питер разбежался, подпрыгнул и схватил ее обеими руками. Она взмыла вместе с ним под потолок, закружилась. Он немного повисел на ней, цепляясь за острые края, но, когда вторая стрелка хищно закрутилась около его носа, намереваясь уколоть в глаз, Питер зажмурился и полетел вниз.

Некоторое время он лежал, слушая звоны и шум. Звенело не только в его ушах. Напольные часы в зале пробили три раза. Баловные стрелки, за которыми он гонялся, теперь утихомирилась, улеглись на циферблат и стали добропорядочными стрелками, минутной и часовой.

Тр-тр-тр… бум-бум-бум. Снова три удара. Питер ждал четвертого, и не дождался. Часы по-прежнему показывали ровно три. «Эй, руки — ноги целы? Ну вставай тогда, не будь слабаком», — вспомнился ему голос отца. Он внушал сыну, когда жил с ними, что мужчина не должен бояться шрамов и синяков: «Знаешь, сколько еще падать придется!».

Питер потом летал и с велосипеда, и с заборов, и с деревьев, один раз сорвался с турника. Всякий раз он вспоминал отцовские слова, не думал о боли и быстро поднимался. Кататься по земле с воплями, а уж тем более, жаловаться на небольшую царапину — нет, это не про него.

Снова пробили часы. Питер подошел к ним. Циферблат был разрисован сказочными павлинами и зверями. Чтобы понять, насколько огромными были часы, достаточно представить цифры на циферблате — они были в рост ребенка. Мальчик так увлекся рассматриванием узоров и рисунков, что только сейчас заметил — стрелки не двигались, по-прежнему показывая три часа.

Он схватился за часовую стрелку и, повиснув на ней, перевел вниз. Сразу внутри часов такое началось: скрипы, повороты шестеренок, звон пружин. Открылась дверка рядом с циферблатом, оттуда под механическую музыку выехала деревянная фигура в шутовском колпаке. Она остановилась под цифрой шесть. На шее у паяца висел отрывной блокнот с вопросом: «Встречаются ли в Австралии сумчатые утконосы?». Вопрос явно предназначался Питеру.

— Встречаются, почему бы им не встречаться. В Австралии все с сумками, — сказал мальчик.

Фигура оторвала листок с вопросом, бросила его на пол, повернулась вокруг своей оси и отъехала в сторону. Вслед за ней выехала вторая — с таким же блокнотом: «Верный ответ».

Третья фигура привезла вопрос: «Какой месяц самый короткий?».

— Сейчас, сейчас… Это легко. Май самый короткий! В нем всего три буквы.

«Верный ответ», — выехала очередная фигура.

— Да! — радостно потряс кулаком Питер, вдохновляясь.

Четвертым вопросом было: «Как написать число 14 буквами?»

Этот вопрос показался Питеру самым сложным, он долго не мог выбрать между «четырнадцать» и «четырнацать», потом все же решил, что слово пишется, как оно слышится, и остановился на «четырнацать». Закусив губу, мальчик ждал появления шестой фигуры.

«Правильный ответ» — обрадовала его эта фигура. И почему в школе он не считался отличником?

Куклы дружно сверкнули в сторону Питера белками фарфоровых глаз. Потом одна из них со скрипом приоткрыла ярко-красный рот и пропела:

Шесть, шесть, шесть.
Питер Вэст тыкву ест!

И следом каждый механический паяц исполнил по строчке из обидной дразнилки:

Питер Вэст тыкву ест!
Питер-бедняк жениться желает,
На тыкву есть деньги, на дом не хватает.
Он вырубит в тыкве окна и двери,
И тыквы поест, и жену там поселит.

Судя по всему, фигуры давно никто не чинил и не смазывал, поэтому куплет они исполнили со скрежетом и скрипом. У одной куклы заело механизм, она дважды повторила одни и те же слова и движения.

Потом они покрутили своими механическими головами, как будто переговариваясь, хором подвердили: Питер Вэст тыкву ест!

И замерли с деревянными улыбками.

Питер обошел паяцев, прикоснулся к ним, — толку никакого. Он перелистал блокнот одного из них и почесал затылок: на каждом листочке было написано «Верный ответ».

— Ура, ура! — взорвалась тишина приветственными криками.

Питер вздрогнул — он был по-прежнему один в зале, крики эти предназначались явно для него. Заиграли фанфары. Под потолком вспыхнули фейерверки, зависли огненные шутихи, загорелась надпись — «Вы победили в игре с фарфоровым человечком!».

— Это здорово! А делать-то мне что надо? — воскликнул Питер, обращаясь к светящимся буквам.

«Идите на улицу», — появился ответ под потолком.

Мальчик вышел из «Перепелки и ужа». На ночной улице его поджидал тот самый извозчик, который днем ругался с трактирщиком. Он сидел на своей бричке, все с тем же длинным стаканом пива в одной руке, и с вожжами — в другой. Его смирная лошадь тихо ожидала приказаний. Даже слишком тихо их ожидала. В ярком свете полной луны она показалась неживой — как деревянные кони на ярмарочной карусели.

Так и есть, лошадь игрушечная. И ключ из спины торчит.

— Можешь подзавести ее, — снисходительно улыбнулся извозчик.