Тринити

Предательство передается генетически - неожиданно пришло в голову Макарону. Но не надо чураться дружбы, тут же делал он обратный вывод. Его просто метало по краям смысловых построений. Ах, вот к чему, оказывается, шел он в своих рассуждениях! Он готовил почву для новой дружбы с Прореховым! Логика Макарона разворачивалась в обратную сторону. Не порвать, а восстановить. С предательством, как и с долгами, надо работать, доходило до него со спины. Не надо бояться предательства и притормаживать чувства в ожидании, только оно может закалить и вывести на правильный путь. Друг всегда остается другом, он берет на себя страшную миссию - предать вас, вызволить и возвысить! Не мстите - он сделал все, что мог. Вам надлежит другая жизнь. Без предательства вам никогда не догадаться о ней.

Так рассуждал Макарон. На основе предательства возникает нечо высшее, это две неразрывные категории. Столь неоценимую услугу мог оказать только друг, поскольку враг не волен предать. Что же получается? Предательство начальная стадия дружбы. Вот так вывод! Придется извернуться и пойти на ухищрения, чтобы доказать это Артамонову, доказать, что в их тройственной жизни имело место не предательство, а всего лишь необходимый этап развития.

Макарон ощущал, что в отношениях с Прореховым ему предстоит проделать обратный путь. Клетки настраивались на это. Не возникало и сомнения, что после молчанки все вернется в лоно. Если точку ножей считать отправной, то следующим пунктом идет дружба иного накала! Возврат - показывал выложенный мозаикой кафель. Дважды предать нельзя. Предавший становится вдвое надежней.

Неотвратимость нового вектора и ответственность за подъем не давали покоя. Все получится, если приложить невероятные усилия... Надо спешить, ведь предателя терзают муки более тяжелые, чем те, которые приходятся на долю преданного. Чтобы пробить доску, опять вспомнил Макарон Решетова, надо нацелить удар в точку, расположенную за ней. Хорошо бы наметить цель за пределами мук, чтобы пройти дрянь, миновать ее, перемять и увидеть просвет. Некомфортность совместных дел - не самое главное. Впереди будет нечто поважнее бизнеса.

Идея понравилась Макарону. Отсюда и пойдем, решил он. И набрал сотовый Прорехова.

...Омоложение формулы сделало поведение Макарона другим. Начала проявляться странная взбалмошность. Мысли стали менее разветвленными, со вторым этажом, но без вуали. Макарон перестал говорить обиняками. В голове не удерживались сложные метафоры. Теперь он не расплывался и старался быть короче.

При первой же после перерыва встрече Макарон рассказал Прорехову, как погорел самый гибкий разведчик на земле - Абель. Его сдал финн, заваливший оперативку, злоупотребляя. В жизни все настолько просто, хоть зашейся!

Выслушав Макарова, Прорехов впервые подумал о том, чтобы бросить пить. Банальная мысль, как она раньше не приходила ему в голову! Нельзя сказать, что он совсем уж никогда не сопротивлялся натиску проблемы, нет, он не раз пытался спрыгнуть с привычки, но, поскольку находился под гнетом наследственно-семейной отягощенности, ничего поделать не мог. Отец его на протяжении многих лет уходил из дома на специально снятую квартиру и назло семье синекурил там до позеленения. Он и умер там назло супруге в возрасте пятидесяти с небольшим. Это неистребимое - назло, - как иксоидный клещ, мертво сидело в Прорехове.

Прислушавшись к предложению, Прорехов согласился на то, чтобы им тайно и вполсилы позанимался Завязьев.

- Депрессию мы берем на себя, - пообещал появившийся как из-под земли общественный трезвенник, - не надо никаких специальных больниц. Несколько месяцев общения с нашими хлопцами, и будешь как огурец. Если не получится, начнем отрубать по пальцу за каждый граненый стакан.

Макарон откланялся, а Прорехов остался на первый сеанс. Он не мог приспособиться к себе в столь необычном качестве и пытался управлять Завязьевым, как людьми с работы. Он хотел навязать свою точку зрения на неведомые ему процессы.

- С пороками надо разбираться по одному, - делился Прорехов соображениями, усевшись перед Завязьевым. - Сразу со всеми не справиться. Слишком большой стресс.

- Что верно, то верно, - поддакивал Завязьев. - Здесь, по-видимому, надо угадать главное.

- Было бы из чего угадывать, - заметил Прорехов.

- Сначала попробуем оставить в покое чужих женщин, - порекомендовал Завязьев.

- Тем более, что они давно оставлены, - радостно принял концепцию лечения Прорехов.

- Не могу и не хочу - разные вещи, - пояснил Завязьев. - Сегодня воздерживаешься ты, а завтра они воздерживаются от тебя. Потом ты перестаешь питаться вредной едой и начинаешь потихоньку делать зарядку, кроссики небольшие бегать. А в конце и с выпивкой потихонечку подзавяжем.

- Но нельзя же сразу взять и все разом бросить, надо постепенно, без рывков. - Прорехов выпрашивал персональный режим. - Вот, например, давайте так - сегодня после кафе - ни-ни. А как сделать, чтобы ни-ни?