Тринадцатый Койот (ЛП)

На лошади было два всадника. Тот, что ехал позади седла, был крупным мужчиной с черными, как угольный дым, волосами. Она не могла разглядеть его лица, потому что перед ним в седле сидела женщина, бледная как смерть и вся в крови, привязанная к мужчине веревкой, с опущенной головой, грязные волосы скрывали ее лицо. Мужчина держал в одной руке еще одну веревку — поводок для своего питомца-человека, который пошатывался впереди, его веретенообразное тело представляло собой черный гобелен вен, изо рта шла пена. Делия посмотрела на других всадников — все они были крепко сбитые парни. Вторая женщина была привязана к одному из других всадников, ее конечности были покрыты пурпурными и желтыми синяками. Трудно было сказать, жива она или мертва. Но больше всего Делию убивал четверной ампутант, надетый на одного всадника, как нагрудник из плоти. Ампутант был еще жив, его голова покачивалась, когда он говорил с человеком, который его носил, и Делия узнала этого человека.

Это был тот самый Уэб, окторон, которого она ударила топором в тот роковой день. Но, хотя вид его заставлял ее пылать, более худой мужчина заставил ее щеки покраснеть от ярости. Именно он тащил ее младшего брата за лодыжку и звал на пир.

А вот и Гленн Ужасный, выглядящий бешено-злобным, с голой, покрытой запёкшейся кровью женщиной в качестве щита и слюнявым брошенным человеком, спотыкающимся на конце поводка. Другой рукой Гленн держал уздечку, которую он сделал из волос Делии. Она подумала об обещании, которое дала ему, о клятве возмездия, подкрепленной смертью.

Она прижала приклад винтовки к плечу, и каждый ее вздох звучал громко, как взрывы динамита в черепе. Прищурившись против снегопада, она прицелилась, но всякий раз, когда она пыталась попасть в Глена, его лошадь отскакивала от сгорбленной женщины, и Делия боялась, что может убить ее. Бедная девушка заслуживала того, чтобы ее попытались спасти, а не просто отбросили ее жизнь как следствие войны. Но это если бы она была еще жива. Учитывая садистскую жестокость Койотов, Делия решила, что она вполне может быть жива.

Мужчины прошли мимо магазина "У Снека". Делия узнала того, кого звали Тэд. У него не было живого щита, как и у молодого Диллона, ублюдка, который хотел ее изнасиловать. Она прицелилась в него и ждала, но чего — не знала.

Стреляй в него, сказала она себе.

Делия не сомневалась, что ее выстрел окажется верным, и мозги убийцы вылетят из его ушей. Но она колебалась. Хотя Диллон был скорее монстром, чем человеком, она никогда не стреляла в человека, не говоря уже о том, чтобы убить его. Это было не то же самое, что нажать на курок в ржавую банку. Даже когда она стреляла в живых существ, это делалось с определенной целью: индейки и опоссумы были хорошим ужином. Здесь же единственной целью винтовки была месть. Не глупо ли было идти на это в ярости? Если она выстрелит в Диллона, другие койоты наверняка заметят ее раньше, чем она успеет уничтожить их всех. Они откроют ответный огонь, осадят здание станции, найдут ее на крыше, изнасилуют и убьют, а может, сожгут здание вместе с ней. Было бы трагедией тщеславия, если бы она поверила, что сможет справиться с этими людьми в одиночку.

И вот она ждала, наблюдая, как эти сукины дети входят в город, прячась за своими связанными жертвами, с оружием наготове. Когда Делия увидела у Глена булатную плеть, она вздрогнула: ужас убийства ее матери вернулся к ней ярким, неумолимым воспоминанием. Ее собственные раны, казалось, нагрелись при виде этого оружия.

Никогда еще ее палец не чесался так сильно.

Если мужчины начнут нападать на безоружных людей, придется ли ей стрелять в них? До тех пор она должна была стоять на своем посту и терпеть. Прошло несколько часов с тех пор, как уехал отряд. Наверняка маршал вернется, чтобы проверить ее, чтобы проверить весь Хоупс-Хилл. Лучше всего…

Делия задохнулась от увиденного.

Тот, кого звали Хайрам, нес на руках ребенка.

Нерожденный младенец был не больше ватного хвоста, розоватая куколка из слизи и перепонок. Скорлупа его черепа была вскрыта. Хайрам погрузил пальцы в недоразвитые мозги и поднес их к губам. Делия пристрелила бы его, если бы у нее не дрожали руки. Тот же негодяй, который первым откусил кусочек от ее младшего брата, теперь ел ребенка, который еще даже не родился. Она хотела отвернуться, но не хотела терять мужчин из виду ни на секунду, поэтому увидела, как Хайрам отрезал один из пальцев младенца, отсосал ткань, а затем использовал кость для ковыряния в зубах.

Хотя Делия не стреляла, раздался выстрел.

* * *