Тринадцатый Койот (ЛП)

Она повесила голову, думая о детях и обо всем, что она с ними сделала. Кладбище на горе было заполнено жертвами церкви. Она убивала больных детей ради их невинной крови, среди последних были монголоидный мальчик и двухголовая девочка, которых принес монахиням Оскар Шиес. Мэйбл говорила себе, что это были убийства из милосердия, но все равно они приводили ее в ярость. Она подумала о ненависти, которую испытывала к Богу, когда Он не смог избавить их от зла. Но гнев не означал неверия, и даже Пятая заповедь может быть прощена, если человек исповедуется и приносит свою верность Господу.

"Хотя я считаю себя недостойной в моем ужасном грехе, — сказала она, — поддержи меня благодатью Твоей, чтобы сила моя не оскудела. Исцели этого человека по воле Твоей и помоги мне поверить, что то, что я сделала, достойно Твоего прощения, если Ты удержишь меня в вечной жизни, мой Господь и Бог. Аминь".

Засохшая кровь на ее руке снова стала влажной, и капли побежали к мертвому мужчине внизу. Ее волосы упали ему на лицо. Она разорвала его рубашку, обнажив голую грудь и зияющую выходную рану, затем сняла свой плащ и прижалась к нему обнаженным телом, грудь к груди и живот к животу, и когда святая кровь коснулась его, она впиталась в его кожу. Его рана засияла белой магией. Плотская дыра стала меньше, и когда она взяла его запястье, там был пульс.

"Слава Богу… "

Мэйбл повернулась к троим, идущим к двери. "Подождите!"

* * *

Остальные столпились вокруг него. Делия, Бирн, Шиес и сестра Мэйбл. Ее нагота шокировала его. Как и вся эта кровь. Между ними и им плясала дымчато-голубая аура, создавая что-то вроде мира грез.

"Мы прошли дальше?" — спросил он. "Мы все умерли?"

Делия взяла его руку в свою. Ее рыжие волосы и веснушки делали ее ангельским видением, отражением юности и невинности, долгих летних дней, наполненных бабочками, цветущих цветов, которые облюбовали толстые, пушистые пчелы.

"Ты вернулся", — сказала она.

"Откуда?"

Девушка отвернулась, а остальные не стали смотреть ему в глаза, когда он спросил снова.

Бирн присел рядом с ним. "Мы не пошли дальше. Но вы пошли. Ты вернулся с той стороны".

Рассел уставился на мужчину. Тот усмехнулся и начал подниматься на ноги. Его шатало, но когда он уперся в парту школьной учительницы, то смог выпрямиться.

"Лютер, ты говоришь ерунду".

"С чего бы это? Черт возьми, Генри, после всего, что ты пережил, ты не можешь принять воскрешение?"

"Должно быть, я был без сознания. Вот и все".

Остальные молчали.

Мэйбл подошла к нему и положила руку ему на грудь. Место было нежным. Он посмотрел вниз и увидел все еще заживающую дыру. Нельзя было отрицать, что это была выходная рана. Он был ранен в верхнюю часть груди.

"Господи", — сказал он. "Я… Я нежить… "

"Ты чудо", — сказала монахиня. "Ты был бы мертв, если бы не милость Божья. Он позволил мне вернуть тебя".

Маршал моргнул. "Колдовство?"

"В некотором роде", — сказал Бирн. "Магия не всегда черная. Бывает и доброе колдовство. Этот голубой свет, который вы видите вокруг себя, и есть его дух".

Рассел уставился вдаль. "Иисус… "

Мэйбл улыбнулась ему, но глаза ее слезились.

"Да", — сказала она. "Иисус спас тебя".

Он положил руки на стол и наклонился, чувствуя себя изолированным, хотя и окруженным друзьями. Бирн накинул пальто на плечи Мэйбл, и она застегнула его. Делия ушла в заднюю комнату.

"Это еще не конец", — сказал Шиес, прикрепляя к своему боку лариат.

Каким-то образом Рассел уже догадался об этом.

Раздался голос: "Генри!"

Он повернулся, и в этот момент к нему с распростертыми объятиями подошла Грейс Коулин. Она крепко обняла его, согревая душу, и он обхватил ее руками. Когда она отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза, он поцеловал ее, глубокий и страстный поцелуй, не стесняясь. Она ощущала вкус надежды, и в них обоих бурлили сияющие реки вновь обретенной любви. Он желал, чтобы они никогда не расставались.

Когда, наконец, они расцепились, Грейс засияла румянцем на щеках и взяла его руки в свои, крепко сжав их, словно желая доказать себе, что он действительно рядом, и не дать ему ускользнуть.

"Как?" — спросила она.

Он улыбнулся. "Черт его знает".

ГЛАВА XXXXVI

ЛОШАДИ ГРОХОТАЛИ над обрывом, снег летел с их копыт, когда Койоты натянули поводья. Конь Гленна, Белиал, уже давно был беззаконной тварью Сатаны, а теперь и роан, которого украл Хайрам, был насквозь пропитан подобной злобой: сила Менгира превратила его в демонического коня. Между его ушами пророс ряд костяных колючек. Его ноздри пылали темным огнем, а на шкуре невидимыми щипцами были выжжены символы, словно клейма королей ада. Между плечами коня появилась перевернутая звезда, светящаяся и плачущая кровью.

Хайрам крепко сжал ногами бока лошади, опасаясь, что она собьется. Но роан не сбавлял галопа, держась рядом с Белиаром. Гленн был высок в седле. У него появились новые мышцы, которые добавили ему веса. Его полуночные волосы стали еще длиннее, чем раньше, и развевались за спиной, как плащ. Он находился в промежуточном состоянии: челюсти разинуты, голова отвисла, но в основном он был в человеческом облике.