Тринадцатая девушка Короля

   Выйдя их спальни, я плотно притворила за собой дверь и огляделась. Вчера я была слишком уставшей, чтобы подробно рассматривать свои новые покои, отметила только их чрезмерную, я бы даже сказала, утомительную роскошь и почти сразу провалилась в сон. Сейчас же я стояла посреди просторной и светлой гостиной. На большом окне, что занимало большую часть полукруглой стены, гардины из тонкого, нежного желтого шелка, а поверх них тяжелые парчовые шторы, которые то ли никто не завешивал с вечера, то ли уже успел раздвинуть с утра. Слева, между двумя дверьми, одна из которых вела в спальню, огромный камин. На стене справа две картины в громоздких золотых рамах. На одной из них изображена бывшая хозяйка особняка в розовом платье с неприличным вырезом на груди, на другой все семейство Ди-на, включая вислоухого хорда, которого я, кстати, не видела с тех самых пор, как по Красным Горам разлетелась весть о том, что мэтр Ди-на исчез в неизвестном направлении. Тут же, под картинами, между двумя низенькими столиками, плотно заставленными графинами с напитками и чайничками для меда, находилась еще одна дверь.

   Я покачала головой, поражаясь тому, сколько комнат включают в себя покои Унайи-на-Ди. А это были именно ее покои. Об этом мне рассказала гардеробная, обнаруженная за дверью, что соседствовала со спальней. Кстати, платья бывшей хозяйки кто-то (подозреваю, что Рой) заботливо сложил в три огромных сундука, а освободившееся место заняли наши с Рейкой скромные пожитки. Тут же стоял столик для умывания, хотя я точно такой же успела заметить в уборной, которую навестила, едва успев проснуться.

   Переодевшись, я обула любимые чимы, и вышла в коридор.

   Дом встретил меня оглушающей тишиной, но я была уверена, что Ула давным-давно не спит, хозяйничая в своей вотчине. Ну, что ж, после года жизни в Красных Горах я уже не была прежней белоручкой, которую муж и близко к кухне не подпускал, и кое-что умела. И точно не собиралась смиряться c ролью нахлебницы. В мои намерения входило как можно скорее расставить все акценты и объяснить, что если я и буду вынуждена задержаться в этом доме до тепла – морги! Об этом было даже думать страшно! – то только на моих условиях. Особняк большой, требует ухода, а Кэйнаро, насколько я знала, распустил всех слуг, кроме Улы и ее мужа, которым, в принципе, и идти-то было некуда, так как всю жизнь супруги прожили тут, в отдельных покоях, занимавших дальнюю часть крыла для прислуги. Я была уверена, что от платы за постой Кэйнаро откажется наотрез, да и не могла я признаться, что чего-чего, а золота у меня хватает, а вот помощь мою ворнету придется принять. В противном случае я и в самом деле отправлюсь жить на улицу и собственноручно займусь восстановлением дома на пепелище.

   Голоса я услышала только на первом этаже, как и ожидалось, раздавались они из кухни.

   – Ой, ну ты и горазда врать, Вин, – донесся до меня смех Улы, и я поняла, что кухарка принимает в гостях жену молочника. – Прямо-таки все кладбище?

   – Ну, не все, – недовольно проворчала Винейя-на-Лури. – Может, только половину… стайер Тир своими глазами видел…

   – Стайер Тир, говорят, вчера в инне налакался так, что домой пришел на четырех вместо двух. Что он там мог видеть?

   – Тьфу на тебя! – вконец разозлилась гостья. – Чтоб я тебе еще хоть раз что-то рассказала. Да пусть у меня лучше язык отсохнет и глаза полопаются, если я до конца жизни хоть слово тебе скажу!

   – Вин, да я ж только…

   – Не хочешь – не верь. А я тебе говорю, что наш ночью все кладбище только потому не поднял, что земля замерзла,и мертвецы сквозь нее пробиться не смогли. А вот как потеплеет, попомнишь мое слово, полезут из земли, что ранняя чамука. Да и вообще, – Винейя перешла на свистящий шепот, и я непроизвольно придвинулась ближе к кухонной двери, чтобы лучше слышать. – Я сама видела, вот этими самыми глазами, как наш что-то прошептал над обгоревшим скелетом квочи, а та возьми, да и поднимись. Мертвая!

   – Что шептал-то?

   – А кто ж его знает? Только я вот думаю, что неспроста это все. Ой, неспроста.

   Да уж, в логическом мышлении жене молочника не откажешь. И пусть у нее нет никакого магического образования, но интуиции хватило для того, чтобы почувствовать правду. Мне кажется, я знаю, что именно шептал Кэй на ухо мертвой квоче, которая жила под полом кухни и которую мы никак не могли спасти от смерти в огне. Вот только, если мне не изменяет память, в Лэнаре, как и в Ильме было запрещено создавать призраков-мстителей (вот, кстати, не знала, что Кэйнаро способен на такое). И не важно, чье тело стало для них основой: квоча или человек.