Тринадцать ящиков Пандоры

— Доктор Ранганатан, — тихо сказал я. Кажется, она меня не заметила. Я повторил громче. Ответа не последовало.

Я сел перед ней. Она, должно быть, заметила движение, потому что вздрогнула и в панике огляделась.

— Извините, что напугал. Вы, кажется, в первый раз меня не услышали. Не бойтесь, мы друзья, — вы же помните меня, верно?

— Ты Икар Кейли, — сказала она.

Я улыбнулся.

— Да. Это я. Просто хотел спросить, как вы поживаете. Это ведь то, что делают друзья. Вы в последнее время не узнали чего-нибудь интересного?

— Чего-нибудь интересного?

— Чего-то неожиданного о черном карлике, странном излучении, новом объекте…

— Да, — перебила она. — Новый объект. Вчера обнаружили карликовую планету, которая вращается вокруг Ross 1015-В. Большая полуось около 20 астрономических единиц, небольшой эксцентриситет, диаметр… — Она перечисляла параметры просто по своей феноменальной памяти.

Значит, планета. И Торрес, вероятно, отправил туда десант, поскольку не хочет полагаться только на автоматизированные зонды. Я должен был знать. Я, черт побери, больше всех годился на роль пилота — если может быть пилот на корабле, который в пилотах не нуждается. Возможно, Торрес и был командиром, но я-то был оператором корабля — или заклинателем, как часто называли подобных мне. Я должен был знать обо всем, что хоть как-то способно повлиять на корабль, в идеале — о каждом нюансе этой миссии. Я подозревал, что полковник скрыл эту информацию от меня не для того, чтобы я не узнал, — он наверняка понимал, что рано или поздно я докопаюсь до правды. И промолчал просто из принципа.

Для Франческо Торреса я был почти что врагом.

* * *

Глядя во тьму, я представлял себе, как мог возникнуть черный карлик.

Я слышал, что ученые говорят об альтернативных вселенных, невероятно древних или с немного отличающимися фундаментальными константами, и о том, как они могут проникнуть сквозь барьер, отделяющий их от нашей вселенной, о капсулах пространства с ускоренным ходом времени, о сферах Дайсона[13] с чудовищным количеством вытекающего охлажденного газа… Мне лично больше всего понравился вариант, который любой эксперт назвал бы невозможным: локальные различия в термодинамике. Охлаждение белого карлика является чисто термодинамическим процессом, общим рассеиванием тепла; нет необходимости переписывать то, что мы знаем о звездной эволюции. Но что, если законы термодинамики не универсальны… Представьте себе последствия! Что, если циклы Пуанкаре, которые обычно по длительности превышают возраст нашей вселенной, могли бы проявляться локально и имели бы гораздо более краткий период?[14]

Это невозможно. Но я все равно любил эту теорию. И даже после одиннадцати месяцев нашего здесь пребывания вопросы появлялись один за другим.

Все это делало человеческие ссоры такими мизерными и несущественными. Что значит наша мелочная вражда перед лицом такой тайны? Кто мы сами, если то, за чем мы наблюдаем, не естественное явление, а порождение иной цивилизации, уровень развития которой выходит за пределы нашего понимания?

Однако я не был настолько наивным, чтобы думать, будто все смотрели на черного карлика с такими же радостью, трепетом и увлечением.

Взять, к примеру, Ранганатан: следует отдать должное ее гениальности, но ведь она напрочь лишена воображения. Ранганатан следует протоколам, которые она понимает интуитивно, астрофизика дается ей так же легко, как дыхание. Она осознает требующую решения проблему. Но ведь не представляет, что означает это открытие для человечества. Для нее это просто еще одно уравнение.

И это еще не худший вариант. Ранганатан — хороший человек, хоть и не совсем похожа на обычных людей.

Или, к примеру, Торрес. Он видит потенциальное оружие, ничего больше. Он наделен воображением — достаточным, чтобы представить себе, как мы инкапсулируем систему Чары и ускорим время, превратив всю их цивилизацию в пыль за считанные наносекунды с точки зрения нашего временного потока. Или чтобы представить, как он, если подвернется такая возможность, попросту вышвырнет их в необитаемую вселенную.

* * *

«Джордано Бруно» переживала кошмар.

Она поймала меня, когда я шел в ванную. Виски пронзило резкой болью. Я едва успел схватиться за ручку двери, прежде чем перед глазами заплясали черные пятна и я упал на пол.

— Прекрати, — закричал я, — прекрати! Ты убьешь меня!

Я кое-как собрался с силами и коснулся «Джордано», пытаясь ее успокоить. Без толку; боль не утихала и пронзала уже все тело, я чувствовал горечь на языке и резкий запах, вызывавший рвоту, слышал оглушительную какофонию, чувствовал, как острые иглы вонзаются мне в кожу. Только зрительный канал оставался недоступным. Всепоглощающая тьма.