Тридцать лет под землей

Нигде не видно первоначального каменного пола пещеры; он всюду замаскирован, скрыт под горами навороченных глыб, перебираться через которые приходится с трудом и очень осторожно, потому что все здесь подвижно. Некоторые обломки скал величиной с дом несут на себе следы разрушения, доказывающие, что «они работают». Другие же, не такие чудовищные по размерам, разбились и лежат в равновесии. Если, ухватившись рукой за каменную глыбу, видишь, что она, начинает наклоняться, нужно немедленно отпустить руку; если идешь по плите и она начинает качаться, то нужно или прыгнуть, или быстро переступить. И всюду видны бесчисленные, совсем свежие звездчатые следы от ударов упавших сверху «снарядов» самых различных размеров.

Все это вместе взятое придает пещере Пьерр-Сен-Мартен атмосферу крайней ненадежности, враждебности, создает постоянную обстановку опасности и страха, которого, поверьте нам, никто не может избежать. И над всем этим господствует постоянно преследующая мысль о возможности серьезного несчастного случая и организации спасения; о подробностях стараешься не думать.

Среди этого фантастического пейзажа случай заставил нас пройти мимо пирамидки, сложенной из плоских камней. Это скромное сооружение напомнило нам, что наши товарищи прошли здесь несколько дней назад. Но зачем этот знак? Запечатлена ли им просто остановка, место бивуака? Опознавательный ли это знак, указывающий направление, — геодезический знак топографов Баландро и Летрона?

Да, здесь действительно стояли они; можно различить место, где они пытались выровнять почву, чтобы поставить свою маленькую палатку, а на соседнем большом камне ножом выцарапано: «Лагерь топографов. G. В. М. L.»[45].

Отважные ребята! Нельзя сказать, чтобы их лагерь был очень комфортабельным. В записной книжке Мишеля Летрона, побывавшей у меня в руках после окончания работы экспедиции, рассказывается, при каких обстоятельствах они попали сюда. Из рассказа видно, что труд их был нелегким и не оставлял времени, чтобы восхищаться фантастическими пейзажами.

Вот коротенькая выдержка из этой записной книжки:

«Все время идем вперед, поднимаясь, спускаясь… Жорж идет первым, разматывая метражную ленту. Не видя больше моего света, он останавливается и кричит.

Его крик, наполовину заглушенный шумом гремящего потока, значит: «Можешь идти сюда, можешь визировать, я не двигаюсь».

Ставлю громоздкий треножник, долго нащупываю надежное место для третьей ноги — о, эта третья нога! — прилаживаю клинометр на треножнике и долго шарю глазами в темноте, отыскивая маленькую светлую точку фонаря Жоржа.

Нашел. Отлично.

Жорж не двигается; ставлю уровень на место, передвигаю буссоль; вынимаю записную книжку, карандаш, определяю углы и делаю заметки. Теперь прячу записную книжку в правый карман комбинезона, клинометр в левый, а карандаш в третий карман, подхватываю треногу и кричу в свою очередь.

Жорж переводит: «Мишель кончил съемку и сейчас подойдет». Отмечаю число метров, а он сматывает ленту, которую я держу за конец. В то время когда я снимал, он зарисовывал формы галереи.

Ну вот, лента зацепилась! Нужно идти отцеплять. Готово.

А чтоб ей, опять зацепилась!

Наконец, она у меня в руках, и я присоединяюсь к Жоржу. «47 метров», — говорит он и отправляется до следующей станции, отыскивая себе дорогу среди глыб…

21 час. Снимаем.

21 час 30 минут. Продолжаем снимать.

22 часа. Довольно! Ляжем спать здесь на месте».

Мы находимся в большом зале, названном передовой партией залом Адели. Нигде ни одного плоского места.

Ни одного горизонтального места! — вот характерная особенность пещеры Пьерр-Сен-Мартен, всюду мы его некали и нигде не могли найти.

Вскоре после бивуака топографов мы дошли, наконец, до конца зала Адели и вошли в вестибюль, где стены сблизились, а своды постепенно понижались, придавая обстановке интимность, очень редкую в подземном мире: чувствуешь уверенность, когда можешь одним взглядом охватить пол, потолок и стены.

Черт возьми, но и этот вестибюль тоже превратился в узкий и низкий ход, где было место только для потока, переставшего скакать и образовавшего глубокое озеро; чтобы его пересечь, нужна пневматическая лодка, а у нас ее не было. Но у «них» ее тоже не было, и мы, как и они, нашли узкий и неудобный, повисший над водой карниз. Влезть на него и пробраться по нему с нашими тяжелыми тирольскими мешками было очень трудно.

Падение в озеро могло быть чревато серьезными последствиями, и мы всеми силами старались этого избежать.

Взгляд на альтиметр показал, что мы спустились среди скал на 60 метров ниже лагеря топографов, но так как перед этим много раз приходилось подниматься, прежде чем достичь этой глубины, то в конце концов это все компенсировалось, и я отметил с некоторой досадой, что мы находимся на общей глубине всего 520 метров.