Но не время было мечтать и предаваться приятному ничегонеделанию! Мне и Мерею предстояла печальная миссия: сообщить семье Лубена, что мы не имеем возможности вынести из пещеры прах нашего друга.
Тщательный осмотр большого колодца глубиной 346 метров со стенами, усеянными опасными навесами, угрожающими выступами, трещинами и торчащими углами, причинявшими многим из нас трудности и грозившими гибелью во время подъема, убедил в абсолютной невозможности поднять тяжелое инертное тело, — оно неизбежно будет цепляться за навесы, задерживаться и застревать в трещинах. Наконец, осмотр места погребения показал нам, что в силу низкой температуры (4° летом и, наверное, 2–3° зимой) пропасть представляет собой холодильник, и тело, наверное, сохранилось нетронутым.
В этих условиях подъем тяжелого груза должен или сопровождаться на всем протяжении огромной вертикали специальным провожатым, чтобы его отцеплять, когда он зацепится, и помогать ему обходить все выступы, или же отрядом людей, расставленных в самых опасных положениях на разных глубинах, чтобы облегчать подъем в трудных местах. И тот и другой вариант были сопряжены с таким риском, что мы не могли решиться подвергнуть опасности жизнь нескольких членов экспедиции.
Леви, глава экспедиции, я, как начальник подземных работ, Лепине, начальник передового отряда, Теодор, начальник отряда людей-лягушек (водолазов), Мерей, как врач экспедиции, и Квеффелек, ответственный за подъемный механизм и за все маневрирование в большом колодце, — все единодушно согласились, что операция превосходила наши возможности и наши средства.
Поэтому, только что выйдя из пропасти, ослабевшие от усталости, мы спустились в долину и наняли машину, чтобы проехать 200 километров до селения Мазерес в департаменте Верхняя Гаронна, где должны были повидаться с родителями, вдовой и сестрой Марселя Лубена.
Аббат Эчгоррен, кюре церкви Сент-Энграс, и Андри Броссе, близкий друг Лубена, милосердно согласились нас сопровождать.
Я вернулся совершенно изнеможенный волнением и ужасной жарой августовского дня, следовавшей без передышки за шестью днями, проведенными в холодильнике пропасти.
Вернувшись в Пьерр-Сен-Мартен, мы нашли наземный лагерь поверженным в лихорадку ожидания новостей с глубины. Передовая партия отъединила телефон на глубине, предупредив, что рассчитывает вернуться не раньше, чем через три дня.
Мы хорошо знали троих людей этой squadra di punto[40],— это настоящие подземные бойцы, и мы были уверены, что они проникнут до самого дна пропасти.
Итак, Жорж Лепине из Баиьерес-де-Бигорре, Жак Теодор из Ганда (Бельгия) и Даниель Эпилли из Лиона идут сейчас на приступ рекордных глубин, а за ними следом — Жорж Баландро и Мишель Летрон, на которых возложено непомерно трудное дело зафиксировать топографию всех проходимых отрядом мест,
Пятница 14 августа, день смерти Марселя Лубена.
Гарун Тазиев, находящийся в это время в составе геологической экспедиции в Бельгийском Конго, а в прошлом году с начала и до конца присутствовавший при агонии своего товарища, написал проникновенные строчки о последних минутах его жизни:
«Марсель издал тихий стон, первый после того, как он упал на камни. Затем второй, потом третий. Тяжелое дыхание остановилось. Жестокой борьбе наступил конец. Еще один, еще более тихий стон и… последний вздох…
Мерей склонился над ним, потом молча поднялся. Неподвижные, не произнося ни слова, мы смотрели на нашего мертвого друга.
Доктор наклонился опять, протянул руку и осторожно закрыл глаза умершему. Жак Лябейрн встряхнулся, направился к телефону и взял трубку.
Голос его был холоден.
— Алло, подъемник! Говорит Лябейри.
— …
— Марсель Лубен скончался.
— …
Да, пять минут назад Марсель умер.
Я посмотрел на часы: 22 часа 15 минут. Падение произошло 36 часов назад».
Траурную мессу одновременно отслужили в Мазерес, родном селении Марселя, в Сент-Энграсе, последнем селении долины (там он любил заходить в церковь, чтобы, как он говорил, «помолиться доброму богу Сент-Энграса»), и у края пропасти, где аббат Атту произнес очень прочувствованное слово.
После мы узнали, что передовая партия, в тот момент дошедшая до дна, остановилась, чтобы соблюсти полную чувства минуту молчания.
На следующий день, 15 августа, когда наше нетерпение дошло до крайности и нас начало беспокоить долгое молчание товарищей, в 15 часов 10 минут телефон из глубины зазвонил. Это был Лепине. Его сообщение распространилось как молния по лагерю, среди пастухов и дошло до соседнего лагеря, где карабинеры и наши запиренейские друзья ждали исхода экспедиции.
Лепине коротко рассказал, что после двух ночей, проведенных на больших глубинах, и попутного открытия и пересечения еще четырех колоссальных залов, отряд и шедшие за ним следом топографы прошли всего 2600 метров и достигли дна пропасти на глубине 656 метров.
Непосвященные, молодежь спрашивали:
— И что же говорят эти цифры?
— Они великолепные и в то же время обманывающие.
— То есть?