Тридевять земель

— Ты — знаешь, а злодей, получается, не знает. Кто это может быть? Кому мы перебежали дорогу? Ингир?

— У неё всё теперь есть. Она и не пыталась в хозяйки напроситься, а ведь могла.

— Значит, не она. Глория?

— Нет, — помотала головой Миранда. — Я говорила с ней несколько раз. Она меня в гости приглашала — надо будет съездить. Её дом в полном восторге, у них это первый сын за десять лет. Она не стала бы так рисковать.

— Я тоже думаю, что не стала бы. Тогда кто?

Миранда помрачнела — встала и подошла к окну, долго стояла там, глядя на Эйфелеву башню.

— Не знаю, — сказала она, наконец. — Извини, я жутко разозлилась, и испугалась тоже.

— Может, пора успокоиться и вернуться? Лекарства я уже все выбросила, купила новые. Или ты всё ещё думаешь, что кто-то дома подливал тебе и мне лекарства?

— Лилию надо ещё спросить, — Миранда посмотрела Марине в глаза. — Чтобы уже успокоиться. Минутку.

С Лилией она поговорила, не сказав ничего вслух. Марина немного завидовала подруге — ей самой никогда не удавалось пользоваться рацией, не раскрывая рта.

— Толком ничего не говорит, — пояснила Миранда. — Ладно. Всё равно не понимаю, где я столько его выпить успела. А потому поеду в Рим, всё выясню. Ты ведь хотела подольше побыть у родителей? Вот и побудь.

Марина обняла её.

— Не переживай, — сказала она. — Что ни делается, всё к лучшему. Я ведь собиралась родителям сказать, когда месяц пройдёт — им первым. Вот и скажу. Только звони, пожалуйста, каждый день.

* * *

На четвёртый день сэр Джеймс приказал следовать в Париж, но увольнений не случилось: рота обходила все «дикие» поселения вокруг Парижа — помогали чинить защитный периметр, развозили медицинскую технику. Удалось уговорить несколько семей отправить детей на обучение в город. Артёма вновь предупредили: в дикие поселения не входить, одеваться, пока стоят лагерем, ровно в ту же одежду, что и остальные солдаты. Не привлекать внимания, в общем.

Утром пятого дня приказали следовать на базу Корино: туда прибыло много учёных — ну ещё бы, им на тарелочке принесли десять «титанов». Вряд ли военные всех их сожгли: нечисть всё ещё изучают, все крупные её формы — очень ценные объекты исследования. Видимо, хотя бы одного приберегли, для опытов. Артём представил себе, какие должны быть меры безопасности, и содрогнулся.

Это случилось в десять минут пополудни пятого июля, на тридцать третий день — Артём всё ещё отсчитывал дни своего пребывания на планете. Едва только окончился обед, и было объявлено построение, случилось ровно то же, что в тех случаях, ночью на арене Колизея: накатила слабость, и появились те же самые предвестники: зашумело в ушах, начали пропадать цвета в окружающем мире.

— Сэр Ортем? — сэр Джеймс заметил первым. — Врача в столовую! Как вы себя чувствуете?

— Сэр Джеймс, — язык едва повиновался. — Всё как тогда, в Колизее. Что-то может случиться в ближайшие секунды.

— Охрану дросселя в столовую, — распорядился сэр Джеймс. — Взять его за руки — не отпускать без приказа. Докладывать…

Словно вихрь налетел — затмив собой окружающий мир — и повлёк Артёма куда-то. Так же внезапно рассеялся. Артём обнаружил, что стоит посреди леса — явно в диких землях — а неподалёку стоит тот самый пожилой дроссель, что чуть не зарезал его под Лиссабоном. Артём тут же выхватил пистолет и направил его на нежданного гостя. И заметил, что на том одежда — комбинезон — которую он сам носил, пока сидел на гауптвахте. Вряд ли там что-то есть.

— Примерно три минуты, — сказал дроссель, отпустив руку Артёма. — Или меньше. Через три минуты всё это повторится. Если хочешь увидеть нечто по-настоящему важное — стой рядом со мной.

— Кто вы? Как сумели уйти с гауптвахты?!

— Марк Флавий Цицерон. Ничего не говорит? Я почти двадцать пять лет служил дросселем в Риме. Давай, я угадаю: ты уже попадал под землю. И чудом выжил. И нечисть там, под землёй, тебя не тронула.

— Откуда вы… Вы могли узнать это из новостей, и что?

— Какие новости на гауптвахте? Так я прав?

— Верно, — кивнул Ортем. — Я должен доставить вас на базу. В диких землях мы даже вдвоём долго не продержимся.

— Верно, — дроссель протянул руку. — Осталось полторы минуты. Если тебе интересно, мы сейчас за восемь тысяч стадий от той базы.

— Это невозможно! — Артём опешил. — Невозможно…

— … двигаться так быстро? Возможно. У тебя есть часы — значит, есть и датчик координат. Посмотри потом, где ты находился. Осталось около минуты. Хочешь доставить меня назад, в клетку — действуй. Я не буду сопротивляться. Кратчайший путь к базе… — Марк Флавий Цицерон задумался на пару секунд. — Вон туда, восток-северо-восток. Пошли?

— Пошли. — Войти в «скольжение» получилось с пары шагов. Дроссель действительно не сопротивлялся, не отставал, не мешал скольжению. Почти сразу же ожила рация.

— Докладывайте, сэр Ортем, мы видим вас на радаре.

— Мы с Марком Флавием Цицероном движемся в направлении базы Корино. Он решил сдаться.