Тридевять земель

Артём спохватился, и потрогал себя за каждым ухом. Вроде бы на месте оба крохотных эластичных прямоугольника — рация, то есть здешний вариант мобильника, и переводчик. Это ж какая технология — так точно подменять зрительные и слуховые ощущения, чтобы казалось, что человек говорит на твоём родном языке! И при этом — никаких космических полётов. Почему? Потеряли интерес? На самом Айуре есть более важные задачи? Тоже загадка.

Артём отложил «планшет», так назвал тот самый лекторий с доступом к библиотекам. Вызвал рацию: кодовое слово принято. Вызвал переводчик: работает в режиме автоматического перевода. А теперь пытаемся позвонить Глории.

Она ответила почти сразу, и запросила видеосвязь. «Глаз» стоит тут же, на столе. Встать? Остаться сидеть? Артём предпочёл встать.

— Сэр Ортем, я ужасно рада! — Глория и в самом деле рада. — Очень скучаю! Чем я могу помочь вам?

— Хорошим настроением, Глория, — улыбнулся Артём, и получил улыбку в ответ. Только бы не показать смущения. — Завтра у меня поход, вероятно — долгий.

— Я буду ждать! Если сможете появиться хотя бы на час, будет замечательно!

— Я могу вам чем-то помочь? — Судя по выражению лица Глории, он опять спросил что-то такое, что понять очень трудно. Она улыбнулась, секунд через пять.

— Кажется, я понимаю. Звоните мне чаще, прошу вас. Хотите, расскажу, что тут случилось, после вашего отъезда?

…Минут через пятнадцать Артём попрощался. Гормональный всплеск, чтоб ему лопнуть. Хорошо, одно доброе дело сделано. Вернёмся к нашим баранам: почему это в клетке Фарадея — в комнате, куда не проникает электромагнитное излучение — Артёму начинает что попало мерещиться, а органы чувств перестают работать, или ведут себя не пойми как? Человек ведь, не робот.

Стоп! Артём почувствовал, что взмок. Мысль показалась крайне неприятной. С чего он решил, что не робот? Доктора говорят, что Артём — человек, с некоторыми аберрациями поведения, несущественными сбоями памяти, что для дросселей норма. А может ли у дросселя быть орган восприятия электромагнитных волн? Вообще, как происходит «скольжение»? Дроссели как явление появились примерно через двадцать лет после того, как началась новая эра — с того дня, как человек, при помощи танков, выбрался на поверхность, закрепился в нескольких крохотных крепостях на планете, и принялся возвращать её себе — с боями, с потерями, очень медленно. Почему дросселей не было раньше?

Туда же, в список загадок. Вопросов всё больше, а ответов… Стоп, постойте — получается, что комната для работы с редкими книгами — тоже клетка Фарадея, тоже изолирована от электромагнитных волн? Но почему Марина точно так же — в смысле, тоже необычным образом — реагирует на подобную изоляцию? Хотя это только предположение. Вот если бы её привести на ту же гауптвахту, проверить…

Добрый вы сегодня, сэр Ортем. Артём посмотрел на часы — половина шестого — и тут ему позвонила Миранда. Что она скажет, он отчего-то догадывался.

— Можно войти, сэр Ортем?

* * *

— Что женщина может утомить мужчину, это все знают. — Миранда уже в спортивном костюме. — Ничего сложного. Но вот чтобы наоборот… Ну и зачем вы усмехаетесь? Только не подумайте, что у меня других мыслей уже не осталось. Это я под впечатлением. Пробежимся, Ортем? Говорят, очень полезно для мозга.

Артём кивнул, закрывая тетрадь с записями. Она права, и в любом случае ответов пока нет, только множество новых вопросов.

— Пробежимся.

Определённо, поутру стало больше людей в этом парке. В Риме живёт семьдесят тысяч людей, и такое ощущение, что все они уже поздоровались, этим утром.

— Вы подаёте хороший пример, — покивала Миранда, когда они возвращались обратно. — Должно всё болеть, правильно? Видимо, вы долго не упражнялись.

Да, почти тридцать лет, чуть не ответил Артём. Она права, мышцы болели, и уже практически умоляли о пощаде. Всё должно болеть, говорил его тренер — тот самый, с кем он встретился в первый раз на ринге. Это нормально. Эту боль мы не устраняем, она полезна. Иначе не будет осознания, что тело в порядке, что оно отзывается на вашу заботу. Хороша забота!

* * *

— Ортем, если вам потребуется заняться чем-нибудь, пока я сплю, моя студия в вашем распоряжении. — Миранда поднялась к нему, явно из душа — волосы ещё мокрые. — Просто не открывайте то, что закрыто. Что открыто, на виду — можно смотреть. Договорились?

— Договорились. Дайте я ещё поспрашиваю про ваше с Мариной детство.

Миранда кивнула, и села на соседний стул.

— Вы сказали, «языка не знала», — припомнил Артём. — А вы?

— Я немного знала латинский. Ложбан мы учим уже потом, когда хотя бы один естественный язык выучен. Забавный язык, хотя я на нём не пишу, и не говорю. Связист мне сказал, его для переводчиков учат. Если знаешь ложбан, переводчик работает гораздо точнее. Но вы его не знаете, верно?

Артём помотал головой.