Три – вариант нормы (СИ)

Под этими звездами бежали Офелия и Торн. Выйдя из небольшой охотничьей хижины около пустыни, они направились в центр по компасу, найденному среди тканей и алкоголя. Шли они около часа, но холода не чувствовали из-за отсутствия ветра. Шарф Офелии стал ей идеальным платком на голову, шею и лицо, благодаря царапине единственным неудобством оказалась рука, сквозь перчатку которой проходил ветер, образовавшийся от бега. Торн же не жаловался, но Офелия уж точно знала, кому достанется теплое одеяло по возвращению и чьи ладони стоит забинтовать из-за осколков стекла. Он вообще не беспокоился о здоровье, бороздя ледяные просторы в одном мундире.

На горизонте среди тысяч звезд они заметили пятно, напоминающее вытянутый лист пальмы. Оно не пропускало звезд.

– Неужели нашли? – взмолилась Офелия. Ноги ее уже не держали, но падать и засыпать было категорически запрещено.

– Похоже на то, – согласился Торн, жадно хватая ртом воздух. Впервые она видела его уставшим, но кто же будет чувствовать себя превосходно после такого марафона? – Вопрос только в том, как его закрыть.

Офелия закрыла рот рукой и приказала себе не дышать так много и глубоко. Ледяной воздух обжигал легкие. После такого они вполне могли слечь с пневмонией и умереть, но хотя бы вместе. Она выпрямилась, поплотнее нацепила на нос шарф и последовала за Торном.

Путь до самого разрыва занял у них около пяти минут. Как ни странно, разрыв не имел свойств черной дыры и не засасывал все в себя в радиусе пяти миль, он больше напоминал тайный проход в неизведанное. Офелия и Торн встали по обе стороны в шаге друг от друга и оздаченно глянули на разрез – черный, беззвучный и неживой.

– Вакуум, – протянула Офелия. – Какой и должна быть прослойка миров.

Она протянула к нему руку и поняла, что чем ближе она ее тянет к разрыву, тем прозрачнее она становится. Офелия повернула ладонь, разглядывая призрачные пальцы с любопытством. И уже не переживала о протезах, что все равно исчезнут, только она вытащит руку.

– Там нет места тому, до чего можно коснуться, – объяснил Торн, также сунув руку, что стала почти прозрачной. – В идеале там нет места ничему.

– Так устроим же это.

Они с непоколебимой решимостью посмотрели друг другу в глаза, отвели руки от центра к краям разрыва и схватились за них так, словно то была обычная вывешенная сушиться простыня. Как ни странно, разрыв поддался и они, начиная от верха, соединили концы к низу, пока не схватились за руки.

Торн обхватил крупной ладонью обрубок руки Офелии, после чего от разрыва и следа не осталось. Казалось, они физически ощущали, что тишина и покой пришли на их свет. От рук и до тела бежал электрический ток, а жар легких уже не чувствовался, он словно исчез вслед за разрывом.

– Так странно, – призналась Офелия, слыша лишь тихое дуновение ветра. – Развязка спокойная.

– Ну почему же? – поинтересовался Торн. – Если брать во внимание произошедшее на Звезде, то очень даже шумная.

Офелия едва заметно улыбнулась и повернулась назад. В направлении, откуда они пришли, не было ничего.

– Нам нужно вернуться, – сказала она. – Домик нежилой, думаю, насчет костра никто нелестно не выскажется.

*

Хворост и старые доски трещали в изолированном костре в охотничьем домике, где сквозь зеркало прошли они с другой территории. Офелия, не отрываясь, смотрела на костер и успокаивалась тому, что многое осталось позади. По крайней мере, теперь никто в иной мир не уйдет и Торн будет доступен. Всякое лучше газообразного состояния.

Охотничий домик был заброшен, топоры и пилы оказались тупы, что ими даже ткань не порубишь. Как только они вернулись, ветер усилился, раскачивая домишку, а потому сквозь дощатые пол, стены и потолок сочился морозный ветер и заставлял подвесное ружье на стене стучать по стенке. Свист стоял громкий и неприятный.

Торн бережно вытирал со лба Офелии кровь, оставшуюся после одного из ударов головой. Не удержавшись, Офелия подсела ближе и прильнула к нему с закрытыми глазами. Из-за внезапности Торн раскрыл руки и ошарашенно посмотрел на Офелию, понятия не имея, как ему работать дальше. Лоб все еще был грязный, из ран забинтована лишь рука, ей бы следовало чуток повременить с нежностями, но Офелия не просила его ни о чем. Ухом она прижалась к его груди и принялась слушать сердцебиение, ровное и непоколебимое.

– Твое сердце не бьется как сердце человека, убившего двух людей, – нахмурилась Офелия.

Торн слабо пожал плечами.

– Мне уже доводилось убивать, – тихо промолвил он, голос надорвался на последнем слове. – Только сейчас я несу бремя ответственности за одно из них, а вины – за попытку убийства.

Офелия слабо подвигала подобием рук, силясь вступить в спор, но слишком устав от произошедшего сегодня. И она бы с удовольствием заснула, если бы не гложущая уверенность в том, что когда проснется, Торна может уже не быть рядом. Как физически, так и фигурально.

– Но это не твоя вина и никогда не будет, – запротестовала она. – По крайней мере, пока живы те, кто знает причины.