Три – вариант нормы (СИ)

Сурово он приоткрыл ее веко и изучил зрачки, что не двигались.

Без сознания.

Быстро придя в себя и оценив ситуацию, Торн просунул руку под колени Офелии и под спину, подхватывая на руки. Он старался делать это как можно аккуратнее, учитывая удар о пол и расцарапанные незнамо чем руки. Благо, в интендантстве, кроме Торна, никто никогда не бывает, и он мог спокойно возиться с Офелией, не вызывая подозрений насчет себя.

Выйдя из гардеробной, где потом приберется, он оценил кабинет без единого изменения, словно Офелии там и не было. Торн положил ее на диван и отметил нездоровую бледность кожи. Учитывая выражение ее лица за три секунды до перехода сквозь зеркало, это вполне мог быть обморок от шока, но что ее в нем так напугало?

Торн уложил ее ноги ровно, поудобнее подложил подушку под голову, присел на корты перед ней и стал изучать каждую черту лица в деталях в попытке найти причину дурного самочувствия. Половина лица была скрыта непослушными кудрями, которые Торн небрежно откинул в стороны. Он приложил четыре пальца к ее лбу: температура выше нормы. Опустил их к ее тугому платью и, скривившись собственной бестактности, расстегнул две пуговицы у шеи, чтобы кислород проходил лучше.

Торн никогда не любил трогать людей без их разрешения, прекрасно понимал необходимость сделать это сейчас, но все же не мог переступить через принципы уважения личных границ. Но он должен был продолжить. Два пальца Торн приложил к шее, измеряя пульс.

Выше нормы, но не такой, какой был в гардеробной. Ее состояние стабилизируется.

Поняв это, Торн почувствовал облегчение и перевел взгляд на перчатки. На темной ткани он заметил пятна. Торн снял одну из перчаток с неестественно изогнутыми пальцами и взглянул на руку, к собственному удивлению весьма безразлично.

Пальцев у Офелии не было. Однако сей факт его нисколько не удивил, казалось, так и должно быть. Торн не придал этому значения и стал изучать полученные ею царапины. Были они неглубокие, шрамов не останется, но ощущение дежавю ударило в голову.

Подобное он уже видел. Видел израненные руки, даже чувствовал то беспокойство за них, как раньше, но когда – раньше? Торн никогда не видел Офелию прежде, но он был верен себе всецело, потому и не считал чувство дежавю совпадением.

Тем не менее, руки были красные. Торн встал с кортов и направился в уборную, дабы найти аптечку и набрать воды: Офелии нужно оказать помощь. В момент выхода он заметил, что ее очки стали сероватыми, это говорило о возвращении сознания. В голове у Торна было знание о ее очках: они меняют цвет в зависимости от ее настроения. Быть может, Офелия когда-то ему невзначай об особенности своих очков упомянула, но он не помнил такого.

А если он не помнил, значит, этого не было.

*

Офелия слабо открыла глаза, чувствуя себя получше, чем перед обмороком. Слух постепенно возвращался, а помещение, где она лежала, приобретало адекватные очертания вместо причудливых пятен.

Нет. Не приобретало.

Пятна так и остались, лишь цвета в них добавилось. Офелия нахмурилась и в непонимании замотала головой, приподнимаясь на локтях.

– Не делайте резких движений, – сказал строгий голос. – Ваши очки справа от вас.

Офелия попыталась их взять, как подоспел шарф, нацепив их на нее за пару секунд. Контраст в видении мира произошел весьма быстро, Офелия вздернула брови от неожиданности, но вскоре обнаружила себя не в плену близорукости, а слабости. Заметив интерьер интендантства и разобрав голос Торна, она вновь опустилась на подушки дивана. Постепенно события восстанавливались в памяти.

Офелия переоценила себя и свои способности проходящей сквозь зеркала, за что и расплатилась потерей сознания прямо в гардеробной. Это чревато оправданием перед Торном, которое предстояло придумать.

Торн занимался методической деятельностью: собирал документы к съезду Сената. Странно, но Арчибальд говорил, что первыми нужно собрать именно бумаги к конкурсу проектов…

– Вы так быстро справились с документами к конкурсу… – пролепетала она. – Как?

Торн оторвался от бумаг и кинул на нее смягченный взгляд. Офелия чувствовала в его взгляде испуг и некое беспокойство, инцидент, произошедший сегодня, был не просто не в его планах, еще и половина его деталей не была ему понятна. Тем не менее, Торн не показывал этого полностью, что заставляло сердце Офелии сжиматься сильнее. После всех их стараний он снова загнал себя в стальную клетку.

– Я не справился. Пока что, – ответил Торн.– Во время вашего сна Арчибальд сообщил мне, что съезд Сената и День защиты перенесли на месяц раньше, а потому съезд произойдет не в конце января, как планировался, а в конце декабря. День защиты соответственно. Необходимость сдать все документы в сроки никуда не пропала, поэтому нужно начать все делать сейчас, ведь времени не два месяца, а месяц.