Три – вариант нормы (СИ)

Тень не могла просто так взять и привести ее к Торну, считать это стечением обстоятельств будет самым глупым за всю ее жизнь, но в то же время и непонятно, что ей в таком случае нужно от них обоих? Незнание тревожило Офелию, заставляя испытывать тот же страх, что и в Центре несколько лет назад, когда взгляд с нее сводили лишь ночью. Казалось, сквозь каждую щель за ними наблюдали.

– Прекратите вертеть головой, – попросил Торн, раздражаясь. – Что вы там хотите найти?

Офелия только вспомнила о Торне рядом. Она удивленно захлопала глазами и повернула к нему голову: он ведь не знает о Тени, а рассказывать сейчас она не хотела, тем более, кто знает, а не наблюдает ли за ними сейчас какой-нибудь проныра?

– Ничего, – ответила она, опуская глаза. – Ничего, простое любопытство.

Они завернули за угол. Торн шел к лестничной клетке, пока Офелию не покидало тревожное чувство, словно событие должно произойти с минуты на минуту. Паранойя была налицо, отчего ей начало казаться, будто она сходила с ума. Возможно, она вела себя нервно от головной боли, что блеклой тенью отдавалась изнутри, пока ей стреляли в затылок, но это чувство даже при таком раскладе ей не нравилось.

Выйдя на лестничную клетку, Офелия почувствовала, как подступала тошнота. Она остановилась перед ступеньками и уперлась кулачками в перила, смотря вниз. Ступеньки шли вдоль стен по направлению к земле, как в башнях, отчего в самом центре была пропасть. Увидев высоту, на которой сейчас находились, Офелия поддалась сильнейшему головокружению, в ее голову словно вкручивали штопор, и она отвела взгляд. Больше всего ей сейчас хотелось лечь на пол, но грязный пол не предусматривал обморок.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил Торн, поднявшись к ней обратно.

Офелия была не в состоянии сказать что-либо, и она просто кивнула, рассчитывая, что все само пройдет через пару минут. Подобная ситуация уже происходила, когда она из дома отправилась забирать Гектора из больницы на другом конце города, пройдя сквозь зеркало. Офелия, вжимаясь руками в перила, старалась не показывать весь спектр ощущений, а именно бешеный жар и одновременно озноб, как бы никто посторонний не заметил, ведь показывать слабость на Полюсе было равносильно смерти.

Она подняла на Торна тяжелый, больной взгляд побледневшего человека, пока тот явно растерялся, не зная, как ей помочь. Офелия нуждалась в опоре, с чем перила не справлялись, но боялась коснуться Торна из-за когтей. Медленно она повернула голову влево, замечая зеркало. Вид у нее был ужасен, так что беспокойство Торна оправдано, но от самого вида отражения ее еще сильнее затошнило, и она согнулась почти что пополам, не понимая, как с тяжелейшей мигренью ее голова еще не взорвалась. Дышала она прерывисто и нездорово, что лишь подчеркивало вид, но ей было необходимо хватать ртом воздух, словно его в комнате запредельно мало.

Торн поднялся на один уровень и склонился над Офелией, неуверенно протягивая руку за спину, готовясь в любой момент подхватить. Он не горел желанием ее касаться, пока она способна устоять на ногах, а Офелия подняла голову, силясь не упасть прямо на месте.

И вовремя: за спиной Торна высилась широкая тень, похожая на черный клуб дыма. Ее глаза расширились от шока, а адреналин в крови притупил головную боль. Торн не сразу понял, что не так, но реагировать было поздно: Тень занесла свои жала. Офелия, не спрашивая, схватила Торна за локоть и ринулась к зеркалу, забыв о плохом самочувствии, ибо их ждала смерть. Она не помнила, как тащила их двоих сквозь зеркальный коридор, но попала она в интендантство весьма быстро, двигаясь вперед и только вперед. Голову сквозила боль, как если бы тысяча острых кинжалов вонзилась разом, но Офелия не обращала на нее внимания, зная, что пожалеет об этом потом.

Однако это будет потом.

Неспособная на лишние телодвижения, Офелия выпала из зеркала, а вслед за ней вышел шокированный Торн. Он пребывал в оцепенении посильнее Офелии, даже если не показывал своих эмоций.

Гардеробная отдалась громким шумом, свалились мундиры, стуча эполетами и металлическими вставками друг о друга. Офелия грохнулась на пол, чувствуя сильное биение собственного сердца, жар и безмерную усталость, а в ушах словно пищала самая противная в мире детская игрушка. Шарф то и дело пытался ее привести в чувства, а очки медленно из серого становились бесцветными.

*

Торн громко ударился о стену, повалив все мундиры. Его аналитический ум безрезультатно пытался найти случившемуся объяснение, но ни одно не подходило под ситуацию. Он попытался успокоить собственное “я”, что вот-вот – и он начнет крушить все вокруг, а под раздачу мог попасть кто угодно, в том числе и Офелия.

Как раз в этот момент он услышал глухой удар о пол и повернул голову к шуму: Офелия распласталась по полу, ее и без того темные перчатки блеснули темным алым цветом, отчего он еще сильнее забеспокоился. Мало того, что она пронесла их аж в Небоград, так еще и поведение ее не соответствовало нормальному.

Торн сделал один короткий шаг и присел около Офелии, поднося палец к носу.

Дышит.