Три судьбы

Скворцов же проводил время в своей семье с удовольствием. Большая уютная квартира была обставлена удобной и красивой мебелью, и лишь в кабинете они по взаимному согласию с Марго оставили массивный письменный стол, резной комод и кожаное кресло, а также книжный стеллаж, сохранив интерьер, созданный её дедушкой-чекистом и казавшийся старинным, но стильным.

У молодоженов не возникало бытовых проблем. Рита даже не стала брать академический отпуск на то время, пока вынашивала ребёнка. Родила — и отправилась сдавать зимнюю сессию, а когда возобновились занятия, с малышом сидела нанятая Антониной нянька. Продукты поставлялись домработницей, она же готовила и убирала в квартире. Деньги родители Сергею постоянно подбрасывали, и он не особо задумывался о завтрашнем дне, наслаждаясь ролью мужа и отца, которому для семейного счастья близких людей не надо было прикладывать никаких усилий.

Моментами такая размеренная и сытая жизнь казалась ему несколько прозаической, как и отношения с женой, изначально лишённые периода юношеской романтики. Сергей задумывался: а действительно ли он любит свою Марго? А она — его? Детская влюблённость, сразу же перешедшая в стадию семейных отношений, общий быт и рождение ребёнка не способствовали повышенной притягательности и ярко выраженной сексуальности партнёров. Но всё же в двадцать один год у него уже была умная и красивая жена и очень похожий на неё двухлетний синеглазый мальчишка. А скоро будет и диплом об окончании Омской высшей школы милиции.

Последнее обстоятельство не давало покоя его матери. Казалось, она хотела, чтобы сын учился вечно, лишь бы не начал работать в уголовном розыске. Воскресным днём, когда Сергей завёл сына и жену к её родителям и зашёл к матери один, она в очередной раз предложила ему альтернативу, пообещав пристроить в ОБХСС. И будущий милиционер вдруг неожиданно для самого себя вспылил:

— Мама, а с кем я буду там бороться? С расхитителями социалистической собственности? Причём, начну с тебя и твоего ближайшего окружения?

— Что ты такое говоришь, сын?! — Антонина Ефимовна от возмущения так резко отодвинула от себя чашку с чаем, что коричневая жидкость выплеснулась на кипенно-белую скатёрку, расшитую по краям алыми розами.

— А что мне ещё говорить? Что у нас ворует вся страна?

— Как ты можешь, я ничего ни у кого не украла!

— Конечно, нет. Ты не крадёшь. Ты достаёшь, добываешь, получаешь, и при этом живёшь не как все.

— А как бы ты хотел? Как все? Ты действительно считаешь, что заводской работяга, который периодически просыхает от пьянства и в эти редкие моменты берётся родным коллективом на поруки, должен пользоваться теми же благами, что и интеллигентные образованные люди?

— Нет, я так не считаю, — Сергей встал из-за стола, пересел на кожаный диван и раскинул руки вдоль спинки. — Но интеллигентные образованные люди — это не только партийные работники и заведующие складами, а ещё и учителя, инженеры, которые не имеют доступа к дефициту, а во многих регионах ещё и ездят «на картошку». Они далеки от кормушки и спецраспределитей, но тоже пытаются дорваться до приличных вещей, вкусной еды, достойного отдыха. И потому вынуждены переплачивать, искать нужных людей, получать «благодарности» от сильных мира всего, которым сумели чем-то услужить.

— Хорошо, что отец в санатории, и не слышит.

— Вот именно. Отец в санатории. В том самом, куда простым смертным путь заказан. Он имеет также возможность не только по принуждению выписывать газеты «Правда» и «Труд», но и по собственному желанию — журнал «Крокодил» и «Литературную газету». И даже Библиотеку Всемирной литературы в двести томов. Папа читает. А простые смертные что делают? Они воруют! С производства уносят через дыры в заборах всё, что может пригодиться, или то, что можно толкнуть. В магазинах зарабатывают на пересортице, усушке и утруске, а сметану разбавляют не водой, а кефиром, чтобы не подкопалось то же ОБХСС. Мама, ты давно ела в самой обычной столовой или стояла в очереди за синей курицей, под которую для увеличения веса продавщицы подкладывают побольше серой бумаги? А потом их мужья пропивают «честно заработанное» жёнами, и эти злобные тётки от своей беспросветной примитивной жизни со злорадным удовольствием хамят вынужденным стоять в очередях простым покупателям.

— Можно подумать, тебе самому приходится стоять в очередях или питаться в столовках, — парировала Антонина.

— Крайне редко. Но всё же я не настолько оторван от реальной жизни. Тебе вот платья и костюмы шьёт личная портниха, причём не в ателье, а на дому. А ты достаёшь красивые ткани. Как ты их называешь — отрезы? Взамен материи или туфель, из-под полы купленных в салоне для новобрачных, ты помогаешь кому-то приобрести импортную мебель. Ты покупаешь посуду и одежду с рук. Откуда пальто с ламой, которое ты подарила Марго на день рождения? Или эти вот японские тарелочки с золотой каёмочкой? Ты их, кажется, по два рубля за штучку брала у фарцовщиков? А ведь спекуляция в нашей стране вне закона.