Три сердца и три льва

Дом был построен в испанском стиле – белые стены под красной черепичной крышей обступали внутренний дворик, где весело играл фонтан. Дом был окружен садом. Зелень травы и листьев, красный, белый, пурпурный, золотой узор цветочных клумб завершал красоту дома. Мы были совершенно одни. Почва была насыщена Землей и Водой – следовательно, в уходе не нуждалась. Две другие стихийные силы кондиционировали в доме Воздух. Кроме того, чистота там тоже поддерживалась волшебными силами (дорогостоящее это удовольствие – заклинание чистоты!).

Поскольку Джинни временно выбыла из магической деятельности, она приготовила завтрак по-мексикански из привезенных нами припасов. Она была так прелестна в шортах, купальнике и переднике с оборочками, что у меня не хватило духу вылезти с предложениями поучить ее готовить. Когда грязная посуда сама собой полетела на кухню, Джинни радостно взвизгнула. И на всякий случай пошла следом – вдруг какая-нибудь из тарелок захочет упасть вместо воды на пол.

– Это самая современная посудомойка, о которой я когда-либо слышала! – воскликнула Джинни.

Во второй половине дня у нас было много свободного времени, и мы отправились купаться в прибое. Когда солнце село, мы вскарабкались по желтой скале обратно. Эта скала была как лестница, ведущая в небо. Мы проголодались, и я поджарил на углях бифштексы. Во время еды мы молчали. Потом ушли в патио и оттуда, сидя на сбитых из досок стульях, любовались морем и держались за руки, и звезды высыпали на небо, чтобы приветствовать нас.

– Давай, когда взойдет луна, сменим кожу на шкуру и чуть порезвимся, – предложил я. – Из тебя выйдет очаровательная волчица. Я бы, гм… ну, не важно!

Она покачала головой:

– Я не могу, Стив, дорогой.

– Ты наверняка сможешь! Конечно, понадобится пустить в ход волшебство, но…

– В том-то и дело. У тебя человеко-волчьи гены. Все, что тебе нужно для изменения, – это поляризованный свет. Но для меня изменение означает большую трансформацию и… Не знаю. Я чувствую, что не смогу этого сделать. Даже не могу сейчас вспомнить формулы. Вообще ничего не могу вспомнить. Все, что я знала, смешалось и улетучилось даже в большей степени, чем я ожидала. Мне придется заново пройти курс обучения по самым элементарным вещам. А сейчас… меня может изменить только профессионал.

Я вздохнул. Ведь я надеялся, что мы вместе превратимся в волков. Нельзя по-настоящему узнать мир, обладая только человеческими чувствами и разумом, не используя ощущения, присущие зверю. А ведь Джинни, разумеется, часть этого мира… Что ж!

– Хорошо, – сказал я. – Тогда сделаем это позднее, когда ты вновь станешь специалистом.

– Конечно. Мне очень жаль, дорогой. Но если хочешь пробежаться в волчьем облике сам – беги.

– Без тебя – нет.

Она тихо рассмеялась:

– А вдруг у тебя появятся блохи?

Затем наклонилась, чтобы укусить меня за ухо.

И тут мы услышали шаги.

Я вскочил. То, что я бормотал при этом, особым гостеприимством не отличалось. Под бархатным небом, по тропинке, змеей уходящей вглубь страны, к нам приближалась какая-то тень.

«Что за черт, – подумал я. – Кто-то из расположенной отсюда в десяти милях деревни? Но…»

Когда я человек, мой нос очень нечуток по моим же волчьим стандартам, но запах, который я уловил, мне не понравился. Не то чтобы это был неприятный запах. Наоборот, от его острого аромата полускрытое сумерками лицо Джинни сделалось еще прекраснее. И все же что-то во мне противилось.

Я шагнул навстречу входившему в патио незнакомцу. Он был среднего для мексиканца роста, то есть ниже меня. Вдобавок он двигался так грациозно, что производил шума меньше, чем струйка дыма, и я подумал: «Может, это ягуар-оборотень?» Его гибкое тело было облачено в безукоризненно-белый костюм. Сверху – темная накидка, лицо затенено широкой шляпой. Пришелец снял шляпу и поклонился. Лицо его оказалось в луче падающего из окна света.

Я никогда не встречал такого красивого человека. Выступающие скулы, греческий нос, заостренный подбородок, широко расставленные глаза с зеленоватым оттенком, в которых прыгали золотые искры. Кожа белее кожи моей жены плюс гладкие, светлые, пепельного оттенка волосы. Мексиканец ли это? Скорее, последний представитель некогда существовавшей, а теперь начисто забытой расы.

– Buenos noches, senor, – грубовато сказал я. – Pardon, pero no hablamos Espanol.[57]

Это была не совсем правда, но мне не хотелось разводить вежливую болтовню.

Я не мог сказать, был ли ответивший мне голос тенором или контральто, но в любом случае в нем звучала музыка.

– Поверьте мне, добрый сэр, я владею всеми языками, какие мне могут понадобиться. Молю простить меня, но, увидев издали, что дом освещен, я взял на себя смелость предположить, что вернулся его хозяин. И я решил навестить его, дабы по-соседски поприветствовать.

Выговор был столь же архаичен, как и построение фраз. Гласные, например, звучали по-шведски, хотя в предложениях отсутствовал присущий шведскому ритм. Сейчас, однако, я был удивлен сказанными словами.

– По-соседски?

– Обстоятельства сложились так, что мы – я и моя сестра – живем в том древнем замке.