Три сердца и три льва

– Привет, герой, – сказал он. – Лучше пока так и лежи. Как ты себя чувствуешь?

Я подождал, когда ко мне полностью вернется сознание. Потом принял от него чашку бульона.

– Что со мной? – прошептал я (меня уже, разумеется, превратили в человека).

– Можно считать, что твои дела не так уж и плохи. В ранах завелась кое-какая инфекция – стафилококки, та разновидность, что поражает и человека, и собакообразных. Но мы вычистили наглых зверушек с помощью нашей антибиотической техники. Помимо этого – потеря крови, шок и застарелое нервное истощение. Через неделю-другую будешь в полном порядке.

Я лежал, размышляя. Мысли тянулись медленно и лениво. И в основном касались того, как восхитителен на вкус этот бульон. Полевой госпиталь не может таскать с собой оборудование, от которого дохнут бактерии. Зачастую у госпиталя нет даже добавочных анатомических макетов, на которых хирург мог бы отработать симпатические операции.

– Какую технику вы имеете в виду? – спросил я.

– У одного из наших парней Злой глаз. Он смотрит на микробов в микроскоп.

Дальше я не спрашивал. Знал, что через несколько месяцев «Ридерз дайджест» посвятит этому случаю лирическую тянучку.

Меня мучило другое.

– Атака началась?

– Ата… А, это! Она состоялась два дня назад, уважаемый Рикки-Тикки-Тави. Тебя в это время хранили под одеялом. Мы швабрим их по всему фронту. Последнее, что я слышал, – то, что они уже добрались до линии Вашингтона и продолжают драпать.

Я вздрогнул и провалился в сон.

Меня не мог разбудить даже голос врача, который что-то громко диктовал своей пишущей машинке…

Джинни пришла на следующий день. На ее плече ехал Свартальф. В открытую дверь палаты бил солнечный свет, и поэтому волосы Вирджинии отливали медью.

– Здравствуйте, капитан Матучек, – улыбнулась она. – Как только освободилась, сразу же пришла узнать, как вы себя чувствуете.

Я приподнялся на локтях. В воздухе мелькнула сигарета, которую предложила мне Вирджиния; затем сигарета оказалась у меня в зубах, и я медленно сказал:

– Брось эти церемонии, Джинни. Мы с тобой, конечно, пока не на свидании, но, думается, мы знакомы в достаточной степени.

– Да.

Она присела на койку и погладила меня по голове.

Это было восхитительно. Свартальф замурлыкал, и мне захотелось ответить тем же.

– Что с ифритом? – спросил я после паузы.

– По-прежнему в бутылке. – Она рассмеялась. – Сомневаюсь, что удастся когда-нибудь извлечь его оттуда. Если даже предположить, что кому-нибудь этого захочется.

– Но что ты сделала?

– Просто применила на практике принцип дедушки Фрейда. Если когда-нибудь об этом напечатают в газетах, на меня ополчатся все приверженцы Юнга, сколько их есть в нашей стране… Но это сработало. Я копалась в его воспоминаниях, разбиралась в иллюзиях и скоро обнаружила, что у бедного ифрита гидрофобический комплекс. Не водобоязнь, связанная с бешенством, а просто страх воды, мой Пират…

– Можешь называть меня Пиратом, – проворчал я, – но если назовешь Фидо, тогда гладь по голове.

Она не спросила, с какой стати я настолько самонадеян, что претендую и далее на ее ласку. Это меня воодушевило. Правда, она залилась румянцем, но тем не менее продолжала:

– Получив ключ к его личности, я нашла простой способ сыграть на этом комплексе. Я объяснила ему, насколько распространено это вещество – вода – и как трудно от него избавиться. Он приходил в ужас все больше и больше. Когда я сказала, что тела живых существ, включая его собственное, содержат около восьмидесяти процентов воды, – дело было сделано. Он заполз в бутылку и впал в полную прострацию.

Она помолчала и добавила задумчиво:

– Мне хотелось оставить его у себя. Я бы поставила бутыль на каминную полку. А так я просто напишу небольшую статью об использовании психиатрии в военном деле…

– Неужели бомб, драконов, использования вервольфов и прочей придуманной нами дряни еще не достаточно? – с тоской спросил я.

Бедные, незатейливые стихийные духи! Мы их считаем злодеями, но им следовало бы поучиться у человеческой расы!

Что касается меня, то я мог представить, с какими неудобствами сопряжена женитьба на ведьме, но…

– Поцелуй меня…

Что она и сделала…

* * *

У меня не очень-то много осталось сувениров от этой войны. Это поганое время, и лучше о нем не вспоминать. Но один подарок на память все-таки со мной: когда я превращаюсь в волка, хвост у меня обрубленный… А когда я человек, то при сырой погоде стараюсь не садиться.

За это я получил «Пурпурное сердце»!

Не много, черт возьми…

Глава 8

Теперь мы добрались до одной из интермедий. Я проскочу по ней быстро. По остальным (позже) – тоже. Зачастую они были для нас – для Джинни и меня – более интересными и важными, чем те эпизоды, когда на сцену выступает Враг. Подлинное дело человека – не борьба, не опасности, не мелодрамы. Подлинное дело – работа. Особенно если человеку повезло и то, что он делает, доставляет ему удовольствие. Подлинное дело – это отдых и развлечения, встреча с любовью, создание семьи и неожиданные, но приятные маленькие приключения.