Три сердца и три льва

Небо было заполнено метлами. Полиция теряла голову, пытаясь справиться с движением. Игры выпускников университета всегда вызывали большой наплыв публики. Мой довоенный «шеви» еле плелся за огромным, в двести драконьих сил, «линкольном», рукоятка небесно-голубого цвета, полиэтиленовые прутья плюс радио. Пассажир «линкольна» принялся скалить зубы, но к вешалке для метел я прорвался первым. Сунув ключ в карман, я слез с метлы и принялся мрачно слоняться в толпе.

На все время игр Бюро погоды оказало нам любезность. Воздух был прохладен, свеж и звонок. Над темными зданиями университетского городка желтой тыквой поднималась полная луна. Мне подумалось, что за городом – поля и леса Среднего Запада. Там пахнет мокрой землей и струится туман. И волчьей составляющей моей натуры захотелось бежать отсюда и оказаться там, чтобы гоняться за кроликами. Но по-настоящему тренированный оборотень может контролировать свои рефлексы, и поляризованный свет вызывает у него не более чем приятную нервную почесуху.

Что касается меня, то порыв скоро угас в унылых раздумьях. Джинни, любимая! Если бы она оказалась сейчас рядом! Я представил ее лицо, узор изморози на длинных рыжих волосах. Да, единственная моя спутница – нелегальная фляга в заднем кармане. Какого дьявола я вообще явился на эти игры?

Миновав Дом союза «Тет-Каф-Самет», я обнаружил, что нахожусь уже на территории университетского городка. Трисмегистовский университет был основан, когда родилась современная наука, и сей факт был отражен в его планировке. Самые большие здания принадлежали факультету языкознания – экзотические языки необходимы при создании более мощных, чем обычные, заклинаний. Вот почему так много студентов приезжает сюда из Африки, Азии – изучать американский сленг.

Но есть здесь и два английских здания – искусствоведческий колледж и колледж инженерного стихосложения. Поблизости – здание Торбантропологического факультета, где всегда демонстрируются интересные выставки, посвященные иностранной технике. В этом месяце – техника эскимосов, в честь приезда шамана антекоков, доктора Айингалака. В стороне – заботливо обнесенный пятиугольной оградой факультет зоологии. За забором были помещены длинноногие бестии, которые вряд ли могут быть названы приятными соседями.

Медицинский факультет обзавелся великолепным новым исследовательским центром – дар фонда Рокфеллера. Из этого центра уже вышло такое изумительное изобретение, как поляроидные фильтрующие линзы, дающие возможность тем, кто поражен дурным глазом, вести вполне нормальный образ жизни.

И это только начало!

Юридический факультет казался безлюдным. Юристы всегда работают в ином мире.

Я пересек бульвар, миновав мрачное здание корпуса физических наук. Меня поприветствовал доктор Грисволд. Он медленно спускался вниз по ступенькам – маленький высохший человек с козлиной бородкой и веселыми голубыми глазами. В блеске этих глаз таилось смешанное с болью недоумение. Он походил на ребенка, который никак не может до конца понять, почему никто, кроме него, не интересуется игрушками.

– А, мистер Матучек, – сказал он. – Пришли поприсутствовать при игре?

Я кивнул (не особенно любезно). Но мы шли вместе, и приходилось быть вежливым. Он вел у меня занятия по физике и химии, но это как раз не важно. Мне просто не хотелось обижать милого и одинокого старого чудака.

– Я тоже, – продолжал он. – Насколько понимаю, организаторы что-то задумали. Впервые ожидается нечто захватывающее.

– Вот как?

Он дернул головой и по-птичьи посмотрел на меня:

– Быть может, у вас проблемы, мистер Матучек? Если в моих силах помочь вам… Знайте, я сделаю все, что смогу.

– Все прекрасно, – соврал я. – Во всяком случае, благодарю вас, сэр.

– Человеку зрелого возраста нелегко вернуться к учебе. Да еще когда его окружают хихикающие юнцы. Я не забываю, как вы помогли мне в этом… мм… инциденте в прошлом месяце. Поверьте, я вам очень благодарен.

– О, пустяки, черт возьми. Я здесь, чтобы получить образование.

Мне не хотелось перекладывать груз своих забот на его плечи. У него был достаточный запас собственных.

Грисволд вздохнул. Очевидно, он чувствовал мою отчужденность.

– Я часто ощущаю себя таким беспомощным, – сказал он.

– Что вы, сэр, – ответил я, старательно имитируя искренность. – Как стала бы в Мидгарде алхимия практической наукой, не основывайся она с начала и до конца на ядерной физике? Ведь в противном случае алхимик мог бы неожиданно для себя получить смертоносный радиоактивный изотоп. Или вещество, которое уничтожило бы половину округа.

– Разумеется, разумеется… Вы прекрасно все понимаете. Вы знаете многое о нашем мире. Во всяком случае, больше, чем я. Но студенты… ладно, думаю, что это естественно. Им хочется сказать несколько слов и получить то, чего желаешь. Именно таким образом. Не докучая себе ни изучением санскритской грамматики, ни периодической таблицы. Они не понимают, что никогда нельзя получить что-то из ничего.

– Поймут. Они повзрослеют.