Три сердца и три льва

Вирджиния терпеливо ждала, пока он перечислял все эти эпитеты, потом мягко сказала:

– Но, Рашид, зачем ты должен убивать, разрушать и вредить? Ты не получишь взамен ничего, кроме ненависти!

В его рыке прорезался скулежный визг:

– О да, ты говоришь правду! Весь мир ненавидит меня! Все злоумышляют против меня! Никогда Сулейман не пленил бы меня! Что бы я ни пытался сделать, всему препятствовали завистливые злопыхатели. Да, но завтра придет день расплаты!

Вирджиния недрогнувшей рукой зажала сигарету и выпустила дым в ифрита:

– Как можешь ты доверять эмиру и его приспешникам? Он тоже твой враг. Все, что он хочет, – чтобы ты сделался послушным оружием в его руках! А затем – обратно в бутылку!

– Почему… почему?! – Тело ифрита распухло так, что заскрипел искривлявший пространство барьер.

Из ноздрей его с треском вылетели молнии. Сказанное Вирджинией не приходило ему в голову. Особым умом его раса не отличалась. Но, разумеется, грамотный психолог способен был понять, к чему приведет параноика его логика.

– Разве ты не ощущал вокруг себя враждебность на протяжении всей своей долгой жизни? – быстро продолжила Вирджиния. – Вспомни, Рашид, вспомни! Чем встретил тебя этот злобный, завистливый мир? Жестокостью!

– О да… Так и было.

Похожая на человеческую голова склонилась, голос упал до еле слышного шепота.

– Меня ненавидели с самого детства… Увы, моя собственная мать ударила меня крылом так, что сбила с ног!

– Возможно, это вышло нечаянно, – предположила Вирджиния.

– Нет! Она всегда больше любила моего старшего брата… Деревенщину!

Вирджиния села, закинув ногу на ногу.

– Расскажи мне об этом, – попросила она. В ее голосе звучало сочувствие.

Я ощутил, как ослабела страшная сила, изнутри распиравшая барьер. Ифрит опустился на свои окорока, глаза его были полузакрыты. Он вновь разворачивал в памяти происшедшее за миллионолетие. А вела его, направляя, Вирджиния. Я не понимал, что она задумала. Она наверняка не успела бы провести монстру полноценный психоанализ всего лишь за ночь. Но…

– Ах… мне было всего лишь три сотни лет, когда я упал в яму… наверное, ее вырыли враги!

– Но ведь ты вылетел из нее? – мурлыкнула Вирджиния.

Ифрит завращал глазами. Физиономия его дернулась и покрылась морщинами, став еще уродливей.

– Я сказал, что это была яма!

– Но, во всяком случае, не озеро? – сочувственно спросила Вирджиния.

– Нет! – С его крыльев посыпались молнии, грохнул гром. – Но хоть и не эта распроклятая мерзость… нечто темное, мокрое… нет, даже не мокрое. Это был какой-то обжигающий холод.

Я смутно понял, что девушка ухватила путеводную нить. Она опустила светлые ресницы, чтобы скрыть внезапный блеск глаз. Я не мог не понять, каким потрясением было случившееся для эфирного демона, как шипели его огни и превращались в пар, пока он тонул. И как после этого он, должно быть, внушал себе, что ничего подобного не было. Но сможет ли использовать это Вирджиния?

В зал молнией влетел Свартальф и затормозил, упершись всеми четырьмя лапами в пол. Шерсть на нем стояла дыбом, мученические глаза уставились на меня. Он прошипел что-то и снова вылетел за дверь. Отмечу, что я там оказался раньше его.

Из вестибюля доносились голоса. Я выглянул и увидел, что внизу носятся солдаты. Вероятно, они пришли выяснить, что за шум, и увидели убитых стражников. Должно быть, поскольку их было не много, они уже послали за подкреплением.

Что бы там ни пыталась сделать Джинни, ей нужно было время…

Одним прыжком я выскочил и вцепился в сарацин. Образовалась вопящая и бурно шевелящаяся масса. Она меня чуть не расплющила, но челюсти оставались свободными, и я пользовался ими вовсю. А затем с тыла на них набросился оседлавший метлу Свартальф.

Кое-что из оружия сарацин мы затащили в вестибюль (челюсти пригодны и на это) и уселись ждать. Я решил, что пока останусь волком. Иметь руки хорошо, но еще лучше быть неуязвимым для большинства тех штучек, которыми располагали сарацины. Свартальф задумчиво обследовал пистолет-пулемет, приладил его на подпорке возле стены и согнулся над ним.

Я не спешил. Каждая минута, которую проведем мы с ним вот так, каждая минута, которую мы продержимся, отражая приближающуюся атаку, – это минута, выигранная для Джинни. Я положил голову на передние лапы и замер. Скоро, слишком скоро я услышал грохот мчащихся по тротуару солдатских сапог.

В приближающемся на подмогу отряде насчитывалась, должно быть, целая сотня сарацин. Я увидел, как они колышутся темной тучей, уловил отблеск звезд на стволах оружия. На короткое время они сгрудились вокруг ликвидированных нами охранников. А затем внезапно завопили и кинулись, атакуя, вверх по лестнице.

Свартальф уперся, как мог, и застрочил из автомата. Отдача отбросила его, и он с воем прокатился через вестибюль. Но двоих уложить успел. А остальных в дверном проеме встретил я.

Удар, укус, прыжок… Сметай их, полосуй, рычи, рви их рожи! Они уже не спешили, неуклюже сгрудившись у входа. Еще один короткий вихрь, устроенный моими зубами, и они отступили, оставив на месте с полдюжины убитых и раненых.