Три самодержца. Дневники генеральши Богданович

30 октября. Сегодня слышала интересный рассказ Шелькинга. Когда Чарыков был в Берлине и пришел однажды делать доклад гр. Шувалову, который в это время уже отчасти выпил, то Шувалов во время доклада перебил Чарыкова и сказал: «Коля Чарыков, перестань комарам ставить клистиры». – «Вот в этих словах весь Чарыков», – сказал Шелькинг.

Затем сказал Шелькинг, что в данное время у нас не Извольский, а Джордж Грей – министр иностранных дел, что у нас все делается в угоду Англии: мы низложили шаха в Персии, мы поддерживаем партию «прогресса и единения», мы помогаем низложению греческого короля. Все это такие явления, которые могут вредно отразиться на России.

Насчет японца Ито, которого убили, Шелькинг рассказал интересную подробность. Когда в 1901 году Ито уехал из Петербурга, он в Берлине обедал у Сакена. После обеда Сакен позвал его, Шелькинга, и продиктовал ему депешу Ламздорфу в присутствии маркиза Ито, что Ито снова повторяет Ламздорфу все ему сказанное, просит его еще раз подумать насчет предлагаемого России соглашения с Японией, что он будет 24 часа ожидать в Берлине ответа Ламздорфа, не уедет, как предполагал, сегодня, чтобы устроить соглашение с другой европейской державой, так как Японии было бы приятнее всего соглашение с Россией. На эту депешу от Ламздорфа не было никакого ответа. Ито уехал и устроил соглашение с Англией. Япония же предлагала России очень выгодные условия относительно Кореи и отдавала два южных порта – Фузан и Мазампо. Вот наша дипломатия!

2 ноября. Сегодня Скворцов и могилевский губернатор Нолькен сошлись в своей оценке еплскопа гомельского Митрофана. Скворцов его так охарактеризовал, что он злобный и хам.

6 ноября. Бекман уволен. На его место назначен его помощник, Зейн, про которого сегодня Дейтрих сказал, что он будет еще хуже Бекмана, что Зейн – человек без характера и без всяких убеждений, что трудно было избрать хуже его.

10 ноября. Была сегодня Щегловитова. Сказала, что ее муж твердо стоит на тех проектах, которые он вносит в Думу. Насчет «условного осуждения» его проект касается только самых ничтожных преступлений, как, например, кража булки, курицы голодным и проч. Тюрьмы стали так переполнены, что некуда сажать. Щегловитов собирался заявить в Думе, чтобы евреев, даже выкрестов, и иноверцев не назначать судьями, но Столыпин запретил ему говорить об этом в Думе. Почему – она не знает. Столыпин мотивировал тем, что теперь не время.

11 ноября. Сегодня Шевич говорил, что бывший придворный доктор Фишер, лечивший царицу, прямо письменно заявил царю, что царицу вылечить не может, пока ее не разлучат с Вырубовой. Но это письмо воздействия не имело: Вырубова осталась, а Фишер был уволен, а на его место назначен Боткин, ставленник Танеева. Про вел. кн. Михаила Александровича говорят, что теперь он живет в «Европейской гостинице» вместе со своей дамой Вульферт, которая его возит в невозможное общество.

22 ноября. Был сегодня впервые городской голова г. Одессы Моисеев. Произвел он хорошее впечатление – убежденный черносотенник. Рассказывал Моисеев про проезд царя через Одессу. Царь произвел на него впечатление неуверенного в себе. Выходило так: царь говорит с кем-нибудь из встречавших, оглянется вдруг на свиту и быстро отходит от того, с кем говорил, и подходит к другому, точно ждет указания от свиты.

1 декабря. Епископ Евлогий сказал, что в Думе известно, что жена Щегловитова цензурует думские речи своего мужа, и вот он их говорит, сообразуясь с настроением своей жены. Первые два вопроса: относительно условного осуждения в волостных судах Щегловитов вел влево, а теперь о присяжных поверенных – он метнулся вправо.

1910 год

20 марта. Сегодня много интересного, но грустного, даже возмутительного слышала о Григории Ефимовиче Распутине, этом пресловутом «старце», который проник в «непроникаемые» места. Газеты разоблачают этого «старца», но на высоких его покровителей эти разоблачения не производят впечатления, они им не верят, и двери их открыты этому проходимцу.