Три самодержца. Дневники генеральши Богданович

20 сентября. Был Б. В. Никольский. Ругает он монархический съезд, который устраивается в Москве 27 сентября, что его устраивает проходимец Восторгов (в Москве его называют «Экстазов»), от которого надо держаться подальше; что этот съезд находится под влиянием Столыпина; что Восторгов послушное орудие в руках Столыпина, так как получает от него субсидии через Кологривова; что он возмущен, что его имя фигурирует в описании занятий съезда. Про дело Дубровина и финляндский суд Никольский сказал, что это только начало, что даже в печати поднимаются голоса, что к убийству Герценштейна причастны Пуришкевич и Казаринов, затем поднимут разговоры о Столыпине, о Крыжановском, которые давали деньги на это убийство. Если Восторгов хлопочет изъять дело Дубровина из финляндского суда, то хлопочет он не даром, так как после этого дела евреи поднимут дело об убийстве Иолласа, а кем он был убит? Подготовил для него убийц протоиерей Восторгов, убит был Иоллас, как и Герценштейн, на деньги Столыпина.

21 сентября. Сегодня был Нейдгардт. Говорили о предполагаемой поездке царя в Италию. Сначала предполагали, что царь с семьей поедет в Италию через Константинополь, где остановится. Оповещен об этом был султан, и дело было решено. Затем вспомнили, что никогда русский царь к султану не ездил, к тому же султан этот только что вступил на престол, на который посадили его младотурки. Все это было объяснено царю. Тогда надумали – нельзя ли устроить, чтобы султан первый приехал в Ливадию, к царю. Написано было об этом Чарыкову (посол в Константинополе), но оказалось, что это невозможно. Чарыкову было сказано, что в настоящее тревожное время султан не может уехать из Константинополя. После этого решено было ехать в Италию сухим путем.

24 сентября. Пуришкевич сегодня высказывался против Столыпина за его разосланный секретно циркуляр, чтобы военные суды не присуждали виновных к смертной казни.

29 сентября. Мосолов сказал сегодня, что царь поедет к Рейну, на Эльзас и, таким образом, по Франции, минуя Швейцарию, в Италию, по которой придется проехать всего 200 верст, в замок Ракониджи. У царя свой собственный заграничный поезд, локомотивы будут иностранные, но на них будут также и наши машинисты. Едет царь инкогнито, никаких почетных караулов и встреч. Устроено так, чтобы очень большие города миновать.

30 сентября. Пришел сегодня Стишинский. Сказал, что Столыпин фальшивый, а Щегловитов втрое фальшивее Столыпина, но что он умен, ловок, отлично знает законы, поэтому всегда умеет увернуться.

5 октября. Про итальянского короля говорят, что он не только либерал, но по убеждениям своим он «левый», что он дружит с социал-демократами. А у него уже гостит в Ракониджи испанский король, истый консерватор. Про нашего царя сегодня сказали, что он себя считает октябристом, но в хорошем толковании этого слова. Значит, все три монарха, которые съедутся в Ракониджи, будут разных направлений. Думаю, что в душе наш царь будет больше сочувствовать испанскому королю, чем итальянскому.

7 октября. Вчера царь уже уехал в Италию. Сегодня Нейгардт говорил с Е. В. по телефону. В разговоре чувствуется тревога их обоих относительно поездки царя. Особенно озабочивает Нейгардта, что баварский парламент, или палата, вернее, отказалась возобновить договор с Россией относительно выдачи цареубийц. Этот договор на днях истек, а ввиду поездки царя там поспешили его уничтожить. Это является чем-то зловещим.

14 октября. Как много вреда могут сделать люди, сидящие не на своих местах! Если бы в 1901 году с кн. Ито сговорились, не было бы у нас войны с Японией, не было бы «освободительного движения», не было бы Думы, не было бы конституции.

17 октября. Вчера вологодский епископ Никон сказал, что на днях все архиереи получили секретное предписание – в своих речах, а в особенности в обращениях к царю, не касаться деятельности царя и деяний правительства.

19 октября. Сегодня член Думы Кривцов повторил сказанное Пуришкевичем, что правая фракция Думы проводит в председатели Головина. Цель у них такая: с Хомяковым, хотя он и никуда не годен, все-таки царь беседует, Хомяков умеет своим разговором заинтересовать царя, а с таким председателем, как Головин, царь говорить не будет. Вот это-то правым и нужно. У левых, по словам Кривцова, страшная дисциплина, все левые единомышленны по каждому вопросу, а правые – наоборот. По закону 8 ноября Вязигин и др. говорили за закон, а он, Кривцов, состоя с ними в одной партии, говорил против этого закона. У левых же никогда бы не допустили до этого раскола.

26 октября. В г. Козлове, после того как там был избран октябрист, голова получил орден за то, что содействовал этому выбору.