Три портрета одной семьи

— Мы ж тут дома, есть кому поддержать.

И опять протянул ладонь.

— Буду за вас болеть, — улыбнулась Лера, отвечая рукопожатием.

Тренер подал своим свистком несколько энергичных трелей, призывая разбежавшихся по болельщикам игроков к дисциплине.

— Давайте погуляем после матча, — предложил он.

Лера утвердительно закивала:

— Хорошо. Я подожду вас здесь.

Разминка началась. На освободившееся рядом с ней место сразу же шлепнулся подросток лет девяти-десяти.

— Это теперь капитан, — сказал он со значением. — Не все ещё в курсе. Вот, — показал он ей цветную листовку, где под крупным заголовком «Метротрамовец — вперед!» она увидела фотографию команды.

— Вот, видите, рядом с тренером.

Мальчишка потянулся и достал такой же листок, лежавший на соседнем сидении. Протянул ей. Лица разобрать было сложно, зато хорошо смотрелся фон: ярко раскрашенная площадка с гладким блестящим полом.

Пока она рассматривала снимок, парень, не теряя темпа, доверительно и просто спросил:

— А вы — его невеста?

Лера улыбнулась его молодости, наивности и прямолинейности.

Подумав, как бы по-педагогичнее ответить, сказала: «Я его гостья и ваш талисман на этом матче».

Парень удовлетворенно и энергично щелкнул одной ладонью о другую.

Эту встречу «Метротрамовец» выиграл, не особо огорчив сегодняшнего противника, скорее, спарринг-партнера.

Они стали встречаться. Выявилось нечто общее. Оба были по-хорошему честолюбивы, успели овладеть своей профессией и стремились занять в ней достойное место. Они делились планами, опасениями и надеждами, стали разбираться в окружении друг друга, ходили на выступления.

Когда он сделал ей предложение, она ответила согласием. После небольшой свадебной церемонии они уехали в путешествие на Алтай по подаренной клубом путевке, получив напутствие Егорыча, чья инициатива прозрачно просматривалась в этом даре.

Через десять дней они вернулись, привезя с собой кучу впечатлений и бездомного котенка, подобранного на одной из железнодорожных станций.

Солнце встало

(портрет третий: работа над ошибками)

Концерт наконец-то закончился. Лера устало свесила руки. Ей приятно было выслушать поздравление дирижера. Зрительный зал постепенно опустел. Серёга, всё отделение семафоривший ей весёлым взглядом: «Молодец, всё получается как надо», уже собрался домой. Из зала к нему пришла жена Лариса. Они переглянулись между собой.

— Пора домой, мы тебя мигом доставим вместе со всеми цветами, — весело сказала она, собирая цветы в один большой пестрый букет.

— Я жду вас на служебной стоянке, — выходя, крикнул Сергей…

Дома, проводив друзей, Лера закрыла входную дверь, сняла туфельки и прошла в комнату. В центре стояло ведро с водой, куда заботливыми сноровистыми руками Ларисы были поставлены цветы. Лера поёжилась и, скрипнув дверцей одёжного шкафа, достала и набросила на плечи белый пушистый палантин. Она выключила свет и, нащупав подушку, свернулась калачиком на диване. Наконец она дома.

Тяжелая голова шумела и звенела, там «вспыхивали» голоса оркестра вперемешку с шумом зала и «провалами» мертвой тишины, предшествовавшими взмаху дирижерской палочки. Больше всего донимала обида. Она так ждала этого дня, так готовилась, так волновалась. Еще бы — это её первый сольный концерт. Не отдельные номера на утреннем детском абонементе «Знакомство с симфоническим оркестром». Это второе отделение большого вечернего концерта. Дирижер не сразу поверил и в неё, и в её арфу. Он не торопился. Лера настойчиво расширяла свой репертуар, разучивала новые номера для детского абонемента. И вот её арфа солирует в оркестре. И что же? Муж не смог попасть на концерт. Разум подсказывал ей, что она не вправе обижаться, что Виктор старался сделать всё, чтобы быть рядом, но чувство какой-то детской обиды скулило в душе бездомным щенком и не понимало никаких резонов. Его не было в зале; не было и его поддержки и уверенности в ней; он не видел ее такой, какой она была сегодня. Его как-будто совсем не было в ее жизни!

Лера со стоном встала и побрела на кухню, подбирая обеими руками длиннополую юбку нового концертного платья.

«Парацетамол», — прочитала она, покрутив в руках первую попавшуюся упаковку. — Пожалуй, подойдет, там должно быть обезболивающее.

Проглотив таблетку, женщина вернулась на диван. Она накрылась любимой пушистой шалью, которая всегда действовала на нее успокаивающе: как-будто её тело и душу волной нежности обволакивало живое тепло родного человека, — а в этом она сейчас очень нуждалась! — и закрыла глаза. Немного успокоившись и засыпая, она вспомнила лицо маленькой девочки, которая доверчиво бежала к ней с букетиком, но так и не отдала его незнакомой тёте…

Виктор очнулся от дрёмы, почувствовав толчок. Сосед по рейсу сообщил, что им объявили посадку. Виктор потер ладонью лицо, покрутил шеей и поднялся, свернув подмышкой свою большую почти пустую спортивную сумку.

— Помочь? — спросил он мужчину, который вместе с женой хлопотал около детей, собирая свои пожитки.

— Спасибо, мы сами, — уверенно послышалось в ответ.