Три ошибки Шерлока Холмса

У Холмса не хватило духа сказать, что надо бы пройти ещё хотя бы одну милю: по карте на таком расстоянии от места, где они сейчас находились, пролегал овраг, в нём можно укрыться от солнца, найдя хотя бы скупую тень. Но Джон не мог больше идти, да и самого Шерлока неудержимо тянула рыжеватая, покрытая трещинками и песчаными горками поверхность земли.

Некоторое время они дремали, прикрыв головы полами армейских рубашек, подставляя сумасшедшему полуденному солнцу воспалённые спины, защищённые только тонким пропитанным потом бельём.

Потом Шерлок понял, что уже не встанет, если будет ещё лежать. Он поднялся на ноги.

«Надо посмотреть, сколько воды во фляге, — подумал он. — Хватит ли на вечер, чтобы немного утолить жажду».

Он отвинтил крышку фляги, заглянул внутрь. Вода оставалась лишь на самом дне, глотка три-четыре, не больше.

Подавляя страшное искушение, Шерлок собирался уже поскорее снова завинтить крышку, как вдруг две руки вцепились одна во флягу, грозя вырвать её и выплеснуть весь остаток воды, другая — ему в горло. Расширенные, полные безумия глаза смотрели с ужасом и ненавистью.

— Сволочь! — прохрипел Джон. — Ах ты, сволочь! Решил всё выпить один! А мне подыхать?!!!

— Не сходи с ума! — крикнул Шерлок.

Ослабевшая рука Клея не могла сильно стиснуть его шею, но он испугался за флягу, горлышко которой было ещё открыто. С огромным усилием Холмс оторвал от себя своего обезумевшего спутника и отступил.

— Ничего я не пил, слышишь! Успокойся!

Но бешеная злость вскипала уже и в нём самом, в душе родилось желание броситься на Джона, как только что тот бросился на него.

В это мгновение рука Клея скользнула в карман, и мгновение спустя Шерлок увидел, как блеснуло солнце на стволе револьвера. Обеими руками Джон мучительно пытался взвести курок, но тот застыл, точно припаянный к корпусу. Обессиленному человеку было не справиться с ним.

— Ты что, совсем не в себе?! — зарычал Шерлок.

Вложив в удар всю оставшуюся силу, он выбросил вперёд правую руку, и сжатый кулак, как таран, врезался в потемневшее, перекошенное лицо Джона. Тот упал, выронив револьвер, нелепо раскинув руки.

Солнце на миг ослепило Шерлока, тот зажмурился, затем посмотрел на своего спутника. Джони лежал шагах в десяти от него, на спине, плотно зажмурив глаза. По его подбородку текла тонкая струйка крови.

«Это я сделал! — с отвращением подумал Шерлок. — Я! Но зачем? За что? Разве сегодня ночью мной самим не владело такое же безумие? Разве он виноват в том, что у меня больше воли и сил? Господи, почему он лежит так неподвижно?!»

Холмс кинулся к лежащему, тяжело опустился возле него на песок, приподнял его голову. «Дышит!» — пронеслась облегчающая, спасительная мысль. Платком Шерлок отёр кровь с губ молодого человека, затем отвинтил крышку фляги, с величайшей осторожностью налил в неё немножко воды, примерно треть того, что ещё оставалось, зажал флягу между колен и также осторожно, низко склонившись над Джоном, влил воду из крышки в его полуоткрытый рот.

Губы лежащего дрогнули, глаза приоткрылись. Он застонал, шевельнулся, потом в лице его появилось осмысленное выражение.

— Шерлок!.. — прошептал он. — Что это? Что такое со мной было?

— Ничего. Помрачение. Уже прошло, — ответил Холмс, своей тенью заслоняя голову товарища от солнца. — Полежи немножко, и пойдём.

— Ты иди. — Клей провёл языком по воспалённым губам, затем его взгляд упал на открытую флягу. — Для чего ты это? Зря. Иди один, я не дойду. Не могу.

— Нет, можешь. — Шерлок чувствовал, что у него начинает сильно кружиться голова, но подавлял головокружение, делая над собой неимоверные усилия. — Джони, ты пошёл из-за меня, со мной.

Я дойду с тобой вместе, или мы оба не дойдём. Надо идти. Тебе больно?

— Нет.

Джон вдруг улыбнулся. Его глаза ожили, он привстал.

— Кажется, пройду ещё сколько-нибудь. Эта капля воды вернула мне силы. А ты пил?

— Да, — солгал Холмс. — Тоже чуть-чуть. Там ещё осталось.

— Тогда закрой флягу.

Шерлок завинтил крышку, встал, отыскал и поднял револьвер, протянул его Джону.

— Нет, — тот покачал головой. — Оставь лучше у себя. В минуту малодушия я могу снова с собой не совладать.

— Брось! Я и секунды не верил, что ты застрелишь меня.

— Секунду не секунду, а в какой-то момент верил, не то не врезал бы мне. Возьми, пожалуйста. Я в тебя не выстрелю, а вот сам в себя, возможно, могу. Если опять станет так же паршиво!

— Ну, у тебя и мысли! Ладно, давай револьвер.

Они прошли милю или полмили, и вдруг у Клея опять началась рвота, а потом кровь хлынула из носа и рта. Он шёл, стирая её ладонью, сплёвывая, ничего не видя перед собой, потому что и в глазах его плясали кровавые круги.

Увидев, что он споткнулся и едва не упал, Шерлок подошёл и, молча взяв его исхудавшую бессильную руку, обвил вокруг своего плеча.

— Я сам! — прохрипел Джон. — Пусти!

— Меньше разговаривай! — сквозь зубы сказал Шерлок, теснее прижимая его к себе и чувствуя, как от тяжести обмякшего тела растёт боль в его собственной спине, в коленях, в плечах.

К вечеру он уже не вёл, а почти нёс на себе товарища.