Три ошибки Шерлока Холмса

Клей подошёл к стойке, попросил бутылку содовой, сказал какой-то комплимент покрасневшей буфетчице, привалился к стойке боком. Лишь на миг распахнутая пола его пиджака задела стоявшего рядом толстяка. Тут же подошли ещё какие-то два мужчины, они столкнулись с Клеем, произошла мгновенная заминка, мужчины извинялись, Джон, видимо, от толчка подавившийся водой, выражал им своё неудовольствие, потом опять на миг он плечом соприкоснулся с толстяком и кивнул ему, верно, подумав, что его толкнул. Толстяк только махнул рукой, дожёвывая свою ветчину.

Возвращаясь к поджидавшему его «падре Фредерико», молодой человек вдруг споткнулся, казалось, он на что-то наступил.

— Эй, а что это такое! — воскликнул Клейн, нагибаясь и поднимая с пола, прямо у себя из-под ног, коричневое небольшое дамское портмоне, вышитое белым шнуром.

— Ой, это же моё! — закричала девушка в голубом платье. — Это моё портмоне, сэр!

— Вот и я думаю, что ваше, — улыбаясь ослепительной улыбкой галантного американского джентльмена, воскликнул Джон и подал девушке вещицу. — Лежит у самой ножки стола, вот никто его и не заметил. А говорите, сумочка ваша не раскрывается. Значит, закрыли не очень плотно.

— Ах, спасибо вам, сэр! — заплаканные глаза девушки прямо-таки засияли. — Вы же... Я же... У меня же ничего больше нет, кроме того, что там. Мне бы пришлось просто умереть, если бы вы его не нашли!

— Что вы, мисс! Умереть в таком возрасте — это же преступление! — Клей был комически серьёзен. — Падре Фредерико, скажите же юной леди, что даже мысли такие — есть тяжкий грех!

— Помыслить о смерти — не грех, если помышляя, не призываешь её! — изрёк Шерлок, улыбаясь, страшно довольный поступком Джона.

В это самое время толстяк с ветчиной вдруг завопил на весь буфет, а возможно, и на весь Мельбурнский порт: — Караул! Обокрали!!!

— Он что, сошёл с ума? — вырвалось у Холмса.

И тут же он понял, в чём дело.

— Бумажник пропал!!! — орал толстяк. — Деньги пропали! Воры!!!

Публика вновь зашумела, а кое-кто стал смеяться. В самом деле, не успело счастливо закончиться приключение молодой англичанки, как тут же пропал бумажник у этого чудака.

— Под стойкой посмотри!

— Карманы выверни! — понеслись со всех сторон благие советы.

И тут сухощавый мужчина, который до того времени прикрывался вчерашней газетой и не принимал участия в общем оживлении, встал со своего места и, протиснувшись к толстяку, тронул его руку:

— Что ты орёшь, Бобби Шелтон? — участливо спросил он. — Сдаётся мне, мы давно не виделись! Или ты думал, что если ты сбреешь бороду, ни один полицейский тебя не узнает?

Бобби Шелтон выронил на тарелку остатки своего бутерброда, взмахнул руками, одним неуловимым движением отбросив от себя сыщика, и ввинтился в толпу, сразу утонув в ней, вызвав вопли мужчин и взвизги дам. Никто не успел задержать его, и он выскочил из буфета, а за ним мчался, расталкивая всех, сухопарый, крича на ходу:

— Держите его! Это Боб Шелтон, вор! Держите! Я инспектор Хедсли!!!

— Не поймает! — сказал Джон Клей и, продолжая улыбаться, засунул руку за борт пиджака. — Хорошо, что я свой бумажник кладу как следует. Не вытащат.

Шерлок, отвернувшись, буквально корчился, чтобы не расхохотаться.

— И ещё орать начал, кретин! — продолжал Джони. — Он заслужил это: пусть не грабит детей. А нам с тобой деньги нужны — дорога длинная.

ГЛАВА 4

— Ты знаешь, а ведь мы с ней соседи!

Это было первое, что сказал Джон Клей, вернее говоря, в новом своём воплощении мистер Джон Рединг, сын американского коммерсанта, входя в каюту после первой прогулки по палубе парохода «Адмирал Нельсон».

— С кем с «ней», объясни пожалуйста, — попросил милейший «падре Фредерико», который в это время, скинув свою сутану, облачившись в халат, лежал на одной из коек и лениво листал газету.

— Да с той девушкой, у которой в буфете украли портмоне, — воскликнул Джон. — Она плывёт на нашем пароходе в Англию, её каюта находится за две каюты от нашей. Я только что с ней раскланивался и она улыбалась мне так ослепительно, что у меня до сих пор глаза слезятся, как после яркого солнца.

— Но и ты, конечно, не остался в долгу? — поинтересовался Шерлок.

— Как можно, падре! Такой симпатичной мордашки я не видел последние лет десять. Конечно, самые последние шесть лет и четыре месяца можно исключить, но даже в лучшие годы мне редко встречались такие лапушки.

— У тебя замашки Дон-Жуана! — в глазах «падре Фредерико» блеснули лукавые искорки. — Ты оживаешь на глазах. Но смотри, не доувлекайся до какой-нибудь глупости.

Джон обиделся.

— Господь с тобой! Я не сделаю ни одного лишнего шага и не скажу ни одного лишнего слова.

— Я не о том. — Шерлок стал серьёзен, отложил газету и уселся на койке, по-турецки скрестив свои длинные худые ноги. — Я боюсь, Джони, чтобы ты всерьёз не увлёкся. В сложившейся ситуации ты нанесёшь себе этим слишком сильный удар. Девушка очень обаятельна, к тому же совершенно наивна и пленительно простодушна, в таких-то восемнадцатилетних девушек тридцатилетние мужчины обычно влюбляются по уши. А тебе сейчас это вредно.