Три недели с моим братом

– Она ждала тебя, – серьезно сказал Мика. – Должно быть, знала, что ты вернешься, и хотела увидеть в последний раз.

Лишь годы спустя мы узнали правду о смерти Бренди. Она умерла не ночью, а ранним утром, в ветеринарной клинике, от укола снотворного. Затем мама привезла Бренди обратно домой и положила на кровать, чтобы мы, проснувшись, увидели ее и подумали, будто она мирно умерла во сне, а не была усыплена.

Пусть мы были уже взрослыми, пусть мама всегда пропагандировала стойкость, она все равно хотела пощадить наши чувства.

* * *

В апреле мне прооперировали ахилловы сухожилия на обеих ногах – они и жила, идущая вдоль подошвы, серьезно повредились из-за напряженных тренировок. Но мои мечты не изменились, и, пройдя реабилитацию, в июле я начал бегать. К середине августа я уже не чувствовал боли во время бега – впервые за последние годы. Упорные тренировки вскоре вознаградились быстротой, с которой я не бегал даже в прошлом: на второй за день напряженной разминке я пробежал пять миль примерно за двадцать три минуты и не сбился с дыхания.

В октябре боль вернулась и даже усилилась. Пришлось делать укол кортизона в область старого повреждения. Он снял воспаление и боль, и я продолжил бегать. Через шесть недель боль вернулась, и я сделал еще один укол. Вскоре мне пришлось делать их каждый месяц, но я не отказывался от соревнований. К лету кортизон мне требовался уже каждую неделю – в целом после операции я сделал около тридцати уколов, – и я готовился к последним своим соревнованиям. Оба ахиллова сухожилия и подошвенная жила воспалились, и когда я, хромая, пришел на тренировку, то с обреченной ясностью осознал, что просто не в силах больше бегать.

Я раз и навсегда убрал свои кроссовки, ощущая грусть и, как ни странно, облегчение. В школе я установил новый рекорд, который после меня за девятнадцать лет никто не побил, однако поставленных перед собой целей так и не достиг. Хотя последние семь лет бег значил для меня многое, я знал, что проживу и без него. Я занимался им самозабвенно, но затраченные усилия не оправдались. И если моя очередная мечта вновь не исполнится, я все равно не брошу мечтать. Когда ты следуешь за мечтой, ты познаешь себя. Познаешь свои способности, и пределы возможного, и ценность упорного труда.

Я поделился с отцом, ощущая одновременно разочарование и облегчение от того, что наконец принял решение.

– Мечты есть у всех, – обняв меня за плечи, сказал отец. – И пусть твои не сбылись так, как тебе хотелось, от этого я не стану меньше гордиться тобой. Многие даже не пытаются воплотить свои мечты в жизнь.

* * *

В тот год мама наконец приобрела лошадь, которую давно хотела: арабскую трехлетку. Она назвала ее Чинук.

Лошадь содержалась в конюшнях у Американской реки, и мама до и после работы забегала к ней, чтобы покормить и почистить. Она часами могла вычесывать Чинук, чистить ее стойло и грязь с копыт.

Прошли месяцы, прежде чем мама смогла ездить на Чинук. Лошадь большую часть своей жизни провела на пастбище вместе с козами, ее никогда не седлали и не объезжали, вот потому-то мама и смогла купить ее. Чинук была нервной, как и многие арабские кони, и только мама умела ее успокоить. Вскоре лошадь позволила надеть на себя седло, и мама наконец села на нее. Чинук это не понравилось, но мама была терпелива. Однажды она позвонила мне и радостно сказала:

– Сегодня я несколько часов ездила на Чинук! Ты не представляешь, как это здорово!

– Я рад за тебя, мама, – ответил я.

Мама жертвовала многим ради нас, ее мечты всегда были на втором месте, и вот наконец-то она получила то, что сделало ее счастливой.

Позже она завела второго коня по кличке Наполеон. Он был добродушным и спокойным – идеальный конь для нашего отца. К моему удивлению, отец тоже начал ездить верхом.

Вообще-то, он чувствовал себя неуютно в седле; видимо, так он показывал маме, что хочет сохранить брак. Годы эмоционального отчуждения сделали их отношения напряженными, и Мика порой упоминал, что мама вот-вот сорвется. Если раньше она хотела сохранить брак ради детей, то теперь иногда размышляла вслух о том, что без мужа ей будет лучше. Не знаю, рассматривал ли всерьез кто-нибудь из родителей развод, однако мама все чаще упоминала это слово по телефону и дома. И отец наверняка его слышал.

Воссоединение всегда трудно. Если отчуждение росло годами, иной раз его невозможно преодолеть. Тем не менее совместная верховая езда дала родителям шанс на сближение, и понемногу они начали наслаждаться возобновляющимися отношениями.

* * *

Брат по-прежнему жил беззаботно. Окончив в 1987 году университет, он с другом укатил в Европу. Почти за месяц они на велосипеде объехали Испанию, Францию и Италию. По возвращении он засыпал нас историями о своих приключениях, а после уехал в горы на речной сплав.