Три мушкетера

"And what is your choice?" asked Jussac.	- Каково же решение? - спросил де Жюссак.
"We are about to have the honor of charging you," replied Aramis, lifting his hat with one hand and drawing his sword with the other.	- Мы будем иметь честь атаковать вас, - произнес Арамис, одной рукой приподняв шляпу, другой обнажая шпагу.
"Ah! You resist, do you?" cried Jussac.	-Вот как... вы сопротивляетесь! - воскликнул де Жюссак.
"S'blood; does that astonish you?"	- Тысяча чертей! Вас это удивляет?
And the nine combatants rushed upon each other with a fury which however did not exclude a certain degree of method.	И все девять сражающихся бросились друг на друга с яростью, не исключавшей, впрочем, известной обдуманности действий.
Athos fixed upon a certain Cahusac, a favorite of the cardinal's. Porthos had Bicarat, and Aramis found himself opposed to two adversaries.	Атос бился с неким Каюзаком, любимцем кардинала, на долю Портоса выпал Бикара, тогда как Арамис оказался лицом к лицу с двумя противниками.
As to d'Artagnan, he sprang toward Jussac himself.	Что же касается д'Артаньяна, то его противником оказался сам де Жюссак.
The heart of the young Gascon beat as if it would burst through his side-not from fear, God be thanked, he had not the shade of it, but with emulation; he fought like a furious tiger, turning ten times round his adversary, and changing his ground and his guard twenty times.	Сердце молодого гасконца билось столь сильно, что готово было разорвать ему грудь. Видит бог, не от страха - он и тени страха не испытывал, - а от возбуждения. Он дрался, как разъяренный тигр, носясь вокруг своего противника, двадцать раз меняя тактику и местоположение.
Jussac was, as was then said, a fine blade, and had had much practice; nevertheless it required all his skill to defend himself against an adversary who, active and energetic, departed every instant from received rules, attacking him on all sides at once, and yet parrying like a man who had the greatest respect for his own epidermis.	Жюссак был, по тогдашнему выражению, "мастер клинка", и притом многоопытный. Тем не менее он с величайшим трудом оборонялся против своего гибкого и ловкого противника, который, ежеминутно пренебрегая общепринятыми правилами, нападал одновременно со всех сторон, в то же время парируя удары, как человек, тщательно оберегающий свою кожу.
This contest at length exhausted Jussac's patience.	Эта борьба в конце концов вывела де Жюссака из терпения.
Furious at being held in check by one whom he had considered a boy, he became warm and began to make mistakes.	Разъяренный тем, что ему не удается справиться с противником, которого он счел юнцом, он разгорячился и начал делать ошибку за ошибкой.
D'Artagnan, who though wanting in practice had a sound theory, redoubled his agility.	Д'Артаньян, не имевший большого опыта, но зато помнивший теорию, удвоил быстроту движений.
Jussac, anxious to put an end to this, springing forward, aimed a terrible thrust at his adversary, but the latter parried it; and while Jussac was recovering himself, glided like a serpent beneath his blade, and passed his sword through his body.	Жюссак, решив покончить с ним, сделал резкий выпад, стремясь нанести противнику страшный удар. Но д'Артаньян ловко отпарировал, и, в то время как Жюссак выпрямлялся, гасконец, словно змея, ускользнул из-под его руки и насквозь пронзил его своей шпагой.
Jussac fell like a dead mass.	Жюссак рухнул как подкошенный.
D'Artagnan then cast an anxious and rapid glance over the field of battle.	Освободившись от своего противника, д'Артаньян быстрым и тревожным взглядом окинул поле битвы.