Три мудреца в одном тазу

— Так вы же им своего коктейля подсунули, — пожал плечами Чертанов.

Колобков тоненько хихикнул, явно гордясь собой. Да, малая порция «ерша в гневе» сделала больше, чем целая бутылка водки — юберийцы напились так, как еще никогда в жизни. Им, привычным к пальмовым, виноградным и гранатовым винам, производимым в этой стране, до сей поры не приходилось пробовать такого крепкого напитка. Хотя они, похоже, остались довольны — очень уж громко пели.

— А теперь — за работу, — потер пухлые ладошки Колобков. — Серега, быстро нашел мне пару местных парнишек посмышленее. Будем выяснять, кто тут чего знает про эту «Кристурицу». А заодно и монету заколотим…

Глава 24

Водка — враг солдата. А солдат врагов не боится.

Александр Лебедь

Прошло три эйкрийских дня (или шесть земных). «Чайка» по-прежнему торчала в гавани Наранно и уже не вызывала такого количества любопытства — к белым людям из далеких земель быстро привыкли. В конце концов, здесь повидали крылатых обезьян с запада и двухголовых рептилий с востока, трехметровых великанов и разумных пауков, микроскопических л’тра с их удивительными машинами и белоглазых людей с зеленоватыми слизнями на затылках, существ, сотканных из языков пламени, и ожившие глиняные комки…

На Эйкре много удивительного.

Колобков перезнакомился со всем местным купечеством и уже успел заключить несколько неплохих сделок. Жемчуг Черных островов тут весьма ценился, да и прочие безделушки пришлись ко двору. Остатки гвоздей и шурупов разошлись почти моментально, хотя платили все же не так щедро, как на Магуке.

Петр Иванович даже завел для денег большую канистру — юберийцы выплавляли свои монеты в форме шариков. Золотых, серебряных или электроновых [57]. А также бронзовых и медных, но это считалось совсем уж мелочью — уважаемые купцы такие монеты даже в руки не брали. А Колобков с каждым днем становился все более уважаемым.

— Скажи, Петр’лай, заплатишь ли ты всего-навсего двадцать жемчужин за кипу за мою великолепную шерсть по тридцать жемчужин за кипу? — предложил уважаемый купец Нногура, подливая новому другу гранатового вина. — Это хорошее предложение, подумай, лучшего тебе никто не сделает.

— Не верь этому прохвосту, Петр’лай, он только и думает, как бы тебя обмануть! — возмущенно завопил не менее уважаемый купец Шаздила. — Будь у него такая возможность, он продал бы за жемчуг родную мать проклятым каннибалам с севера! Слушай меня, Петр’лай, я предложу тебе шерсть вдвое лучше сортом за какие-то жалкие восемнадцать жемчужин за кипу, тогда как она стоит все сорок жемчужин за кипу!

Чертанов едва успевал переводить. Он и сам не все понимал — купцы изрыгали бешеные и маловразумительные потоки слов, стремясь как можно больше запутать потенциального торгового партнера. Но Колобков на такую ерунду не ловился — он умело выкраивал из словоизлияний конкретные предложения и никогда не отвечал сразу. К тому же купцы очень много пили сами и подливали своему гостю, стремясь лишить его трезвости мыслей. Но Колобков, закаленный русской водкой, самогоном, медицинским спиртом и «ершом в гневе», стоял, как скала.

Да он и без того привык вести бизнес за рюмкой.

— Пап, можно я старичков выгуляю? — попросила Оля.

Колобков только махнул рукой Валере. Тот проверил браунинг и направился следом за хозяйской дочерью.

В последние дни дряхлых волшебников начали выводить на ежедневные прогулки — по всей «Чайке» распространился кислый стариковский запах. Мытье не помогало. Поэтому Оле, и без того ноющей, что Рикардо скучно все время сидеть в клетке, поручили прогуливать всех четверых по пирсу. Разумеется, в сопровождении кого-нибудь из телохранителей. Хотя охранять приходилось не Олю (порт хорошо патрулировался, а Наместник Стражи успел стать лучшим другом Колобкова), а случайных зевак — волшебники то и дело начинали куролесить. Гена с Валерой с ними уже не церемонились — чуть только заметят что-нибудь подозрительное, сразу на голову мешок. Старичков это очень успокаивало.

Стефания и Света на этот раз увязались с ними — девушки за последнее время сильно сдружились. Несмотря на то, что чертовка была намного старше (напрямую ее о возрасте спросить не решались, но судя по паре обмолвок — никак не меньше сорока), вела она себя, как совсем молоденькая. Впрочем, черти, будучи демонами, живут неограниченно долго.

— Может, погуляем немножко подальше? — предложила Светлана, которой ужасно хотелось посмотреть город.

— Папа не велел! — строго посмотрела на нее младшая сестра. — Папа сказал — только в порту!

— Оль, тебе уже одиннадцать, а ведешь себя, как пятилетняя, — хмыкнула Света. — Ну с нами же дядя Валера — что будет?

— Светлана Петровна, ваш отец мне запретил, — покачал головой телохранитель, разворачивая Бальтазара, бредущего прямо в открытое море. — Простите, только с его разрешения.

— Что сказал этот человек? — уставился на него Мельхиор. — Где мы находимся?