Три мудреца в одном тазу

Шотел притормозил и повернул назад. И-виза с треском врезалась в него, и колдовские штуковины начали бешено колотиться друг о друга, стуча и лязгая. Шотел состоял из бронзы, а и-виза всего лишь из дерева, но в смысле магии изделие древних зулусов оставило юберийский меч-серп далеко позади. Все невольно подняли головы - так фантастично выглядела эта дуэль без дуэлянтов.

В довершение всего пошел дождь. Сизые грозовые тучи, собравшиеся над заливом Кармелия, наконец-то раскрыли свои недра, исторгнув потоки ледяной воды. Ударила первая молния.

- Еще один! - потребовал Стаза, бешено ища другой шотел. - Дайте еще один!…

И тут его шарахнули по затылку.

Глава 33

Если вы услышите тревожную заунывную музыку - убегайте как можно быстрее.

Главный закон фильмов ужасов

Робоскаф «Амацумара» медленно поднимался по лестнице. При его строении преодоление наклонных поверхностей затягивалось надолго - нужно было очень тонко балансировать антигравитационным полем, чтобы удерживать эту махину в равновесии. Колобков аж высунул язык от натуги, дергая робоскаф вверх-вниз и слегка подталкивая вперед.

- Давай, бандура, давай… - бормотал он.

Если бы Наместник Храма увидел это кощунство - строительная машина, ползущая по священным ступеням, его бы хватил апоплексический удар. Но старик мирно спал на своем ложе, даже не подозревая, что подпись, столь неосмотрительно поставленная во время пьянки с заезжим купцом, еще обеспечит ему множество неприятных минут.

Эти ступени предназначались исключительно для священнодействий. С данного постамента, вздымающегося над бурными водами, Наместник Храма благословлял уходящие суда, призывая на них милость Юберальты. Юберальта - грозный бог, повелитель пучины и штормов, но получив богатую жертву (чаще всего юную деву), он становится милостив и позволяет кораблям спокойно совершить путешествие по его царству.

Правда, эспелдаки считают, что океаном правит вовсе не Юберальта, а какой-то Таримод. А ваннвайги утверждают, что хозяйка океана - Подводная Старуха. А Двухголовые - Ке и Ладифа, близнецы-ветра. Л’тра же относятся ко всем этим сказкам презрительно - они-то знают точно, что никаких богов не существует, а единственно правильная религия - сайентология (точнее, нечто очень на нее похожее - само собой, о Роне Хаббарде на Эйкре не слышали). Змеелюди тоже смеются над историями о водяных богах. Им ли не знать, что единственные правители моря - они сами, мудрые змеелюди.

И что самое интересное - все они правы.

«Амацумара» обогнула резной портик и роскошное святилище, и бесшумно заскользила к главному корпусу Таалуйны. Конечно, внутрь восьмиметровый робоскаф пролезть не смог бы - Колобков намеревался разогнать стражу и ждать, пока Стефания выведет из дворца пленников.

- Тук-тук, папа пришел! - радостно провозгласил он, подъезжая к воротам и колотя в них огромными клешнями. - Я вам сейчас покажу, что такое крановщик!

К его удивлению, на шум никто не вышел. Как будто все стражники сейчас занимались чем-то другим. Колобов немного обиделся.

Но потом подумал, что так даже лучше. Щупы трансформировались в резаки и начали пилить массивные бронзовые петли. Клешни тоже слегка поменяли форму, превратившись в подобие консервных ножей, бур проделал несколько отверстий, «пальцы» вошли в них, как влитые, потянули на себя… и Колобков торопливо включил нипондус, убирая этот металлолом подальше.

- Ну и где вы все? - повел прожектором он. - Серега, дай мне чертиху!

«Петр Иваныч, у нас тут маленькие проблемы, извините…»

«Петер, черномазые нас есть атаковать!» - присоединился Грюнлау. - «Я открывать огонь, Валера открывать огонь, der alte Бальтазар тоже открывать огонь… у него есть самый большой огонь! Прости, Петер, не могу говорить, надо снова открывать огонь!»

Стражники, патрулирующие коридоры ночного Таалуйны, привыкли к спокойным и тихим дежурствам. В стенах дворца уже очень давно не происходило ничего интересного - ни убийств, ни заговоров, ни скандалов. Точнее, все это было, и в большом количестве, но происходило всегда тихо и незаметно.

А вот сегодняшнее происшествие тихим назвать никто не мог. Исполинский белоснежный хомяк, оседланный девочкой лет десяти, несся по дворцу, будто самум, безжалостно подминая и разрывая в клочья встреченных стражей. Его шкура не поддавалась ни копьям, ни стрелам, а нанести второй удар ни у кого не получалось - обезумевшее чудовище убивало всех.

В некотором отдалении от хомяка бежал со всех ног битюг в рваном черном костюме. Он ужасно старался, но не мог догнать разогнавшегося Рикардо. На поворотах Гена, правда, слегка сокращал расстояние - толстозадого хомяка каждый раз немного заносило в сторону. Но на прямой оно опять увеличивалось.

- Альке тьса, уст’лаатль [82]!!! - закричали на Гену.