Три кварка (1982-2012)

— Терпеть не могу эти датчики, отваливаются постоянно, — пробурчал недовольно Шурик, роняя на пол очередной электрод.

— Дай мне, у меня это лучше получится, — Жанна отняла у профессора гель и оттёрла учёного от Смирнова. — Смотри и учись, криворукий…

— Всё? Или ещё что-нибудь? — поинтересовалась она через пару минут, закончив накладывать электроды и окидывая придирчивым взглядом «подопытного». — Может, укольчик какой-нибудь сделать или капельницу поставить? Я могу, если надо.

— Хорошо зафиксированный больной в наркозе не нуждается, — глубокомысленно изрёк завлаб, подкручивая регулировочные винты на контейнере, где лежала тетрадка. — Ну, всё. Обе мишени готовы. Пора начинать.

Синицын вернулся за компьютерный стол, а Жанна присела на стульчик возле стены, в двух шагах от границы «опасной» зоны.

Установка басовито гудела, огоньки на панелях перемигивались зелёным и красным.

— Начинаю обратный отсчёт, — сообщил профессор. — Миша, ты как? К полёту готов?

— Як пионэр, — ответил из-под шлема Смирнов.

— Ну и отлично, — Синицын нажал какую-то клавишу т принялся громко отсчитывать: — Десять, девять, восемь…

Колёсики на офисном стуле предательски скрипнули. Жанна с беспокойством глянула на учёного. «Нет, кажется, не заметил».

— …семь, шесть…

Женщина передвинулась ещё на немножко. До красной черты оставалось не более полуметра.

— …пять, четыре…

«Чёрт! Что ж он скрипит-то так?»

Стул остановился перед самой отметкой.

— … три, два…

Жанна вздохнула, покосилась на стену, на занятого делом Синицына.

«Прости, Андрюша. Я тебе, конечно, верю, но… пустить дело на самотёк не могу. Да и не хочу, если честно».

Тряхнув головой, она оттолкнулась ногой от пола и вместе со стулом въехала в зону остаточного излучения.

— …один, ноль. Поехали!

Со стороны установки раздался хлопок, потом ещё один, и ещё… Воздух в помещении неожиданно завибрировал. Запахло озоном. Хлопки изменили тональность и очень скоро перешли в сплошной треск…

«Словно бумагу рвут», — успела подумать Жанна за миг до того, как её сознание заволокло чем-то оранжево-серым, по форме и консистенции напоминающим плотный туман, озаряемый режущими глаз, яркими, как молния, сполохами…

* * *

Эксперимент длился шесть с половиной минут. Вернувшемуся из «небытия» Смирнову об этом «сообщил» таймер, закреплённый на специальном фланце рядом с контейнером. И хотя по субъективному времени «испытателя» прошло уже, как минимум, полчаса, циферкам на экране Михаил Дмитриевич решил всё же поверить.

— Что там, Шур? Как с показателями? — поинтересовался он ещё через двадцать секунд, окончательно придя в себя и кое-как отдышавшись. Голос его звучал подозрительно глухо и как будто издалека, словно бы в уши набилась вата или какой-то шутник вставил туда невидимые беруши.

Так и не дождавшись или просто не услышав ответа, Смирнов стянул с головы шлем, последовательно снял с шеи, живота и груди датчики с проводами, сделал ещё один вдох, потом глубоко выдохнул, пытаясь восстановить слух, а затем, ухватившись за стержни на подлокотниках, одним рывком оторвал себя от деревянного «ложемента».

Резкое движение помогло, окружающее пространство снова наполнилось звуками. И эти звуки Михаилу Дмитриевичу совсем не понравились.

— Чёрт! Да что же это такое? Да ёлки зелёные, ну как же так? — раздавалось от дальней стены.

Всплёскивающий руками профессор суетился около потерявшей сознание Жанны, пытался тормошить её за плечо, махал перед носом газетой, подносил руку то к лицу, то к груди, видимо, собираясь или шлёпнуть её раз-другой по щеке (как это показывают в фильмах), или расстегнуть блузку (тоже как в фильмах, типа, чтобы дыхание облегчить), однако ни на то, ни на другое пока не решался. И, наверное, правильно делал, поскольку если бы в этот момент дама и вправду очнулась, то такая терапия ей бы, как минимум, не понравилась.

— Шура, в чём дело? Что происходит? — обеспокоенно спросил Смирнов, перемещаясь к месту событий.

— Блин! Да откуда ж мне знать?! — в отчаянии бросил завлаб, отвлёкшись на какое-то время от «реанимационных» действий. — Ну я же предупреждал её, нельзя за черту заходить, а она… А! Да что тут теперь говорить?!

— А ну-ка, подвинься! — скомандовал Михаил Дмитриевич, присаживаясь на корточки перед стулом и беря женщину за запястье. — Мать твою, Шура, да нафига ты её за горло хватаешь?! Плечи ей лучше держи и ладонь под голову, чтоб не упала. Вот, другое дело. А теперь тихо, дай пульс посчитаю.

— Ну что? Как? — взволнованно проговорил профессор через десяток секунд.

— Пульс в норме, дыхание ровное, — ответил Смирнов, поднимаясь и отряхивая колени. — Такое ощущение, что она просто спит.

— Как это спит?! Зачем спит? — изумился профессор, уставившись на «коллегу».

— Не знаю зачем. Это у тебя надо спрашивать, не у меня, — огрызнулся «чекист» и, почесав за ухом, посмотрел в упор на Синицына. — Спирт есть?

— Спирт?! Нафига?!

— Тьфу ты, чёрт! В смысле, нашатырный. Спирт, я спрашиваю, нашатырный здесь есть?

— Эээ, должен быть. Думаю, что… вон там, в шкафу поищи, там ещё аптечки лежат.