Три Ярославны

   — А не достаточно ли того, что я скрепил мечом ваш спор?

Тогда Чудин смеётся:

   — Вот и видно, кто в кипящем море стрел не источает.

Рагнар говорит:

   — Иду.

   — Не дело вы затеяли, — говорит Ульв одноглазый, и многие русские говорят то же, но их уже не слышат, и все трое покидают гридницу.

Они идут по дворцу конунга, где светло от факелов, — и никто их не останавливает, потому что конунга охраняют варяги Харальда, над которыми Чудин — начальник.

И вот они подходят к спальне конунга и видят, что там горит свет и конунг сидит в простом облачении у стола и читает святую книгу Евангелие. И конунг с удивлением поднимает на них глаза и видит перед собою Харальда и начальника своей стражи Чудина. Рагнар же, едва войдя, спрятался за полог возле двери, и его конунг не увидел.

Конунг спрашивает:

   — Не печенеги ли вдруг осадили Киев и вы пришли сообщить мне об этом?

   — Печенегов я разогнал весною, — отвечает Харальд, — и тебе известно, конунг, что они больше не вернутся.

   — Тогда что же? — спрашивает конунг.

   — А то, светлый конунг, что я, Харальд, сын Сигурда, брат Олава, пришёл просить у тебя руки твоей дочери Эллисив.

Чудин при том глаза закрыл и перекрестился. Конунг молчит, а потом говорит:

   — Просят руку и сердце.

Харальд отвечает:

   — Сердце твоей жены и госпожи нашей Ингигерд принадлежало другому, когда ты взял её в жёны.

Такие слова не пришлись по душе Ярислейву, потому что все на Руси и на Севере знали, что Ингигерд любила не хромого Ярислейва, а Олава, брата Харальда. Конунг сдвинул брови и говорит:

   — За Ингигерд я дал в вено Ладогу. Что ты можешь дать мне, Харальд, сын Сигурда, брат Олава, за Елизавету, кроме громкого имени?

Харальд говорит:

   — Не так уж мало.

Конунг говорит:

   — Из имени шапки не сошьёшь.

   — Я дам за Эллисив такое, — заявляет Харальд, — чего тебе не снилось!

   — Это что же? — говорит конунг.

   — Увидишь, — отвечает Харальд.

   — Будет дело — будет и слово. — И конунг вновь обращается к святой книге.

Тут Чудин потянул Харальда за руку и говорит тихо:

   — Уйдём подобру, Харальд, а что до спора, то я уже забыл о нём.

Но кровь, разогретая вином, бушует в Харальде, он не хочет уходить, вырывается и кричит:

   — Запомни, Ярислейв, мои слова: я мир переверну, а от Эллисив не отступлюсь!

Конунг отвечает, не оборачиваясь:

   — Упорство украшает воина.

Харальд хотел ещё говорить, но вино, укрепляющее язык, как известно, ослабляет тело, и Чудин наконец выволок его из спальни. И только они ушли, Рагнар вышел из-за полога и, представ перед конунгом как человек спешивший, говорит:

   — Я услышал голоса и прибежал. Что случилось?

Тут в сенях страшный грохот раздался — это Харальд и Чудин упали с лестницы.

Конунг покачал головой и говорит:

   — Сдаётся мне, что после пира дружина останется без ярла, а стража — без начальника.

   — Много бед от вина, — говорит Рагнар. — Кто же проверит часовых и разведёт ночные дозоры?

   — Вижу, ты человек расторопный, — отвечает Ярислейв, — вот и проверь, коли трезв.

Рагнар низко поклонился конунгу и поспешил, а что он задумал, о том речь после. Конунг же стал читать святую книгу.

Утром Харальд просыпается в палате, где спал со своей дружиной, и видит, что рука у него в крови, одежда порвана и на одной ноге сапога нет.

Харальд спрашивает:

   — Что вчера было?

   — Лучше тебе не вспоминать этого, — отвечает Ульв одноглазый.

Харальд говорит:

   — Помнится мне, кого-то я убил вчера, но кого — не припомню.

   — Это было бы полбеды, — отвечает Ульв. — Тут вира будет подороже.

Тогда Рагнар подходит и говорит:

   — Вот что было, Харальд: ты попросил у конунга руку Эллисив.

   — А Эллисив? — спрашивает Харальд.

   — Что слушать бабьи слова, — отвечает Ульв одноглазый, но Рагнар продолжает:

   — Эллисив унизила тебя, напомнив, что твой род потерял престол в Норвегии, а конунг прибавил, что у тебя нет ничего за душой, кроме громкого имени.

Харальд вздохнул невесело и говорит:

   — Прав конунг: пока на престоле Свейн, а мы в изгнании, так оно и есть.

   — Но ты поклялся конунгу, — говорит Рагнар, — что мир перевернёшь, а всё-таки женишься на Эллисив.

Харальд спрашивает Ульва:

   — Верно это?

   — Верно, — отвечает Ульв.

   — Одного не пойму, — говорит Харальд, — зачем мне так уж сдалась Эллисив?

Рагнар говорит:

   — Ты спел об этом песню.

   — Мало ли что поют в песнях, — говорит Харальд.

   — Это нам, варягам, ведомо, — отвечает Рагнар, — а руссы говорят: из песни слова не выкинешь, и конунг так сказал.

Харальд задумался, а Рагнар снова продолжает:

   — Не мне напоминать тебе, Харальд, что варяги никогда не нарушают клятвы. Страшнее не было бы позора для всего нашего племени. Прости, мне пора, — сказал он, и все удивились, как Рагнар разговаривает с братом Олава конунга и откуда у него новый синий плащ, а Рагнар ушёл.

   — Пойду умоюсь, что-то я ничего не пойму, — говорит Харальд.

Он вышел из дома и, спустившись к берегу Днепра, вошёл в воду с головой. И когда достаточно освежился, вышел по пояс и увидел на берегу множество простого народа, рабов и смердов, и все показывали на Харальда, смеялись и кричали:

   — Вот он, варяг Харальд, над которым посмеялась Ярославна! Смотрите — стоит мокрый, как курица!