Три девицы под окном

– Как вам сказать, Нелечка… – проговорил он задумчиво. Нелька чуть не умерла от счастья – и от того, что назвал её так ласково, и от того, что в принципе помнит её имя. – Советский цирк развалился, но иностранцы до сих пор с большой охотой приезжают учиться в Россию. Особенно итальянцы. У меня на курсе был приятель-акробат из Милана, Витёк… то есть, Витторио. Так вот, он уверял, что школа цирка в нашей стране по-прежнему если не самая лучшая в мире, то как минимум одна из лучших.

– Но почему тогда всё так?! – с отчаянием воскликнула Нелька, уже не обращая на выразительные подмигивания Аси, означающие «заткнись».

– Думаю, что русские циркачи – при всём их блестящем таланте – никудышные бизнесмены, – вздохнул Князев. – Мне как-то попался на глаза буклет выпускного представления берлинской государственной артистической школы… Для выпускников было организовано собственное полноценное турне по городам Германии. Сцены для выступлений им предоставили известнейшие варьете, отработать в которых сочли бы за честь даже маститые артистов, а не только новички. К тому же, учитывая возможный интерес будущих работодателей, в буклете разместили контактные данные выпускников. Вот это, я понимаю, настоящий деловой подход! Важно не только подготовить номер, но и выгодно его продать…

– А я цирк с детства люблю, – призналась Нелька. – Может быть, потому, что меня так редко туда водили… Бабушка всё боялась, что я нахватаюсь вирусов от других детей и заболею. Для меня цирк – это синоним праздника. И обязательное эскимо – в похрустывающей шоколадной глазури, на деревянной палочке…

– Я эскимо попробовал первый раз в жизни уже студентом, будучи в Москве, – вспомнил Князев. – К нам в Мезень такого мороженого не завозили.

– А ещё этот неповторимый цирковой запах – уже в фойе его чувствуешь, – Нелька даже зажмурилась. – Пахнет воздушными шарами, ирисками, лошадьми и вот этими специальными опилками, которыми посыпают арену… как они называются?

– Тырса, – с улыбкой подсказал Князев.

Ася поняла, что не может дальше сидеть и безмолвно внимать их щебетанию – смотри-ка, спелись! Ей снова пришлось вмешаться, сделав это, разумеется, самым естественным и ненавязчивым образом – она же профессионал, в конце концов…

– Расскажите, пожалуйста, немного о самом процессе обучения в цирковом училище. Это будет ужасно интересно для всех наших читательниц, которые видели цирк только с внешней, парадной стороны, и понятия не имеют, что скрыто там внутри…

– Учёба – это не совсем то же самое, что и внутрицирковая кухня, – откликнулся он. – Хотя, конечно, всё вертится вокруг этого… На втором этаже в училище расположен главный манеж – круглый, такой же, как в настоящем цирке. Там проходят экзамены, просмотры, репетиции выпускных номеров… Но первые два курса в эту святая святых не допускаются. Новичкам предназначен репетиционный зал на первом этаже с квадратным манежем. Правда, там есть все необходимые для занятия снаряды: и кольца, и брусья, и трапеция, и проволока, и канат… Гоняли нас там в буквальном смысле до седьмого пота, так что после занятий мы все, как стадо взмыленных бизонов, неслись в душевую. А потом доползёшь до общаги, рухнешь на койку – уже больше ничего и не хочется. Сил нет…

– Как же так получилось, что при ваших исходных данных – сила, ловкость, умение общаться с лошадьми – вы переквалифицировались в иллюзионисты? Почему не стали наездником или акробатом?

– На самом деле, иллюзионизм – универсальный жанр. Он сродни клоунаде… а почему вы смеётесь? – спросил он, заметив, как Ася пренебрежительно фыркнула.

– Простите, не хотела вас обидеть… но я ненавижу клоунов. По-моему, самая дурацкая и глупая профессия в мире. И не смешно, как правило, ни капли!

– Мне правда жаль, что вы так думаете, – серьёзно сказал он. – Клоунада – это искусство, самый сложный цирковой жанр. Клоун должен мастерски владеть не одной, а многими дисциплинами. Тут вам и пантомима, и музыкальная эксцентрика, и интермедия, и эквилибристика, и акробатика… и даже иллюзионизм. Что же касается фокусников… то во время исполнения трюков они должны проявлять одновременно всю гамму своих умений, в том числе и актёрское мастерство. Вообще, именно иллюзионисты и клоуны смешали понятия «крутых» и «простых» служителей цирка.

– В каком смысле? – не поняла Ася.

– Ну, вы знаете… у нас тоже есть своя так называемая «элита». К ней относятся те, кто работают наверху. То есть канатоходцы, воздушные гимнасты… Нижние – попроще. Но иллюзионист обязан так же хорошо уметь ходить на руках, как и летать на трапеции. Если, конечно, речь идёт не о простеньких карточных фокусах. Вспомните Дэвида Копперфильда! Он же и гимнаст, и акробат, и актёр, и клоун, и маг в одном флаконе!

– И швец, и жнец, и на дуде игрец, – хихикнула Ася. – А какие отношения у вас сложились с коллективом?