Три девицы под окном

– А как прекрасны наши мезенские просторы… – вернулся он к теме беседы. – И это летнее счастье – каникулы, целых три месяца воли! Мы с пацанами почти всё лето не слезали с коней, или торчали у реки с удочками. Речка студёная, но мы всё равно, конечно же, купались. И на лодках ходили… Плывёшь – и не можешь дух перевести от красоты. Вы бы видели, какие у нас там пейзажи! – Князев, кажется, уже забыл, что много лет не бывал на своей малой родине, и машинально начал говорить о Мезени «у нас», «наше».

– Вдоль реки – старинные ветряные мельницы… А сколько сокровищ в тайге! Огромные, каких-то нереальных размеров грибы, морошка – янтарного цвета, крупная, безумно вкусная… Клюква, брусника, голубика…

– Это ведь всё на болотах растёт? – неуверенно предположила Ася. – Как же вы не боялись – мальчишки же…

– Как можно бояться того, среди чего живёшь, сколько себя помнишь? – искренне подивился он. – Подумаешь, болото! Нужно просто знать, как себя там вести. И никогда не ходить в одиночку. А уж сколько раз дружки меня из няши вытаскивали…

– Из… чего, простите?

– Няша, – весело пояснил он. – Так у нас грязища называется, которая остаётся при низкой воде. Ил и вода смешаны там примерно в равных пропорциях, и пытаться по ней идти даже не стоит! Она мгновенно засасывает если не по пояс, так хотя бы по колено. Увязнуть в няше на Мезени смертельно опасно – в одиночку выбраться невозможно, а прилив может накрыть с головой.

– Жуть, – Асю передёрнуло, а вот Нелькино лицо стало мечтательно-задумчивым.

– Никогда не грезила Севером, но… после вашего рассказа однозначно захотелось побывать в тех краях, – призналась она. Князев взглянул на неё с благодарностью.

– Мне кажется, вам понравилось бы у нас.

– Так почему вы уехали из этого райского местечка? – ревниво вмешалась Ася. – Почему ни разу не захотели вернуться, проведать родных?

Он покачал головой:

– Райское местечко?.. Как бы не так. Просто в детстве всё воспринимается иначе. А когда умерла бабушка, я был уже подростком. Слава богу, в детский дом меня определять не стали – оформили опекунство на семью соседей… Ну, а потом я доучился – и махнул в Москву, поступать в цирковое училище.

– Так вы учились здесь, у нас? – ахнула Ася.

– Ну да, – кивнул он. – В государственном училище имени Румянцева… то есть, Карандаша – под этим сценическим псевдонимом он более известен.

– Но почему именно цирк? Довольно… необычный выбор профессии в наши дни.

– А потому, что я ничего толком не умел, – улыбнулся Князев. – Ни в один институт меня бы точно не взяли, знаний недостаточно – ни по гуманитарным, ни по точным наукам. Зато я был довольно сильным, умел ходить на руках, делать всякие прикольные штуки на турнике… Моей мечтой была работа на манеже с лошадьми. Я уже говорил, что в Мезени мы с пацанами постоянно ездили верхом. А в цирковое и конкурс небольшой, точнее, конкурса просто нет, скорее уж недобор. Профессия, к сожалению, умирает… Я, к примеру, умудрился схватить трояк на вступительном диктанте, и ничего – всё равно приняли, учился бесплатно, ещё и с повышенной стипендией.

– Всё действительно так печально? – Ася терпеть не могла цирк, но состроила подобающую теме участливую гримаску.

– Более чем, – подтвердил Князев. – В студенты принимают чуть ли не калечных-увечных. И если вы думаете, что за годы учёбы из них ваяют профессионалов – то я вас глубоко разочарую. Со мной вместе выпускалась одна девочка, дочь очень известного в Союзе жонглёра. Так вот, во время своего выпускного номера она кидала вверх четыре ракетки, а ловила при этом только две! Да и те – с трудом… Насколько мне известно, сейчас она ракетки и вовсе забросила. Опоясалась полудохлым питоном и пошла чесать по провинциальным клубам с гастролями… Ох, по-моему, это уже сплетни какие-то получаются, – он неподдельно расстроился. – Вот что значит – язык от выпивки развязался… Простите, Ася, не могли бы вы и этот момент убрать из интервью?

– Без проблем, – покладисто кивнула она.

– Я никого не осуждаю, – он покачал головой, – можно привести ещё массу примеров, когда выпускники цирковых училищ пошли не по прямому назначению, а ринулись по кривой: в рестораны, на презентации или корпоративы… Да я и сам не лучше, – засмеялся он. – Вот, принял же приглашение на эту вечеринку… Но даже на таких «халтурках» я стараюсь выкладываться по полной. Никогда не делаю свою работу спустя рукава. Да у меня это и не получится. Начнёшь филонить – провалишь фокус. Публика такого не прощает.

– Да уж, это вам не дохлый питон, – засмеялась Ася.

– А вообще, иллюзионисты, пожалуй, – самые честные люди в мире. С умением якобы творить чудеса любой из нас мог бы прикинуться великим спиритом, посланцем космоса или новым мессией, у кого на сколько хватит наглости, – развеселился и Князев. – Но мы честно предупреждаем, что всё, что видит публика – это лишь иллюзия. Игра.

– Зато игра виртуозная… – тихо добавила Нелька. – Простите, что я снова вмешиваюсь, но… неужели с российским цирком действительно покончено?