Три черепахи

Вдруг зазвонил дверной звонок. Один раз - значит, к нему: соседу звонят два раза. Зыков никого не ждал, поэтому удивился, но открывать пошел с большой охотой: все-таки развлечение. Он набросил на плечи пижамный пиджак. Пиджак был точь-в-точь такой, какой он видел давным-давно, лет тридцать назад, на одном солидном пассажире мягкого вагона, в котором сам Зыков, тогда работавший в ремонтной бригаде, ехал два перегона по договору с проводником в служебном купе. Открыв дверь, Зыков увидел перед собой двух мужчин. Один, в темно-синем костюме, был коренастый и плотный, ростом точно с него (свои габариты Зыков знал: рост 174 сантиметра, вес от 75 до ЯО килограммов, смотря по режиму, объем грудной клетки на вдохе 120 сантиметров). Другой, в сером костюме, тоже не хилый и на полголовы выше. Первому лет пятьдесят с хвостиком, второй ему в сыновья годится.

- Добрый вечер, - вежливым баском сказал старший. - Шальнев дома?

- Дома, если спать не лег, - пошутил Зыков.

Но пришельцы шутить не были настроены. Они как будто торопились. Зыков обратил внимание, что карманы у обоих оттопырены и на груди и на брюках, а поклажи никакой нет.

- Мы к нему, - сказал старший и шагнул через порог.

Зыков протянул руку к выключателю, зажег в прихожей свет.

Молодой, войдя, аккуратно, бесшумно притворил за собою дверь.

- Андреич! - крикнул Зыков. - К тебе гости!

- Соседей разбудишь, - сказал, как цыкнул на него, молодой.

Из комнаты появился Шальнев в потертых сатиновых черных штанах, в белой рубахе с коротким рукавом, с очками в левой руке.

Чуть подавшись вперед, он вглядывался в старшего из гостей, а тот глядел из-под густых бровей на него, и так они стояли друг перед другом долго, дольше, чем спичка горит.

- Не узнаешь, Эсбэ? - наконец спросил гость.

- Саша, - словно не веря себе, прошептал Шальнев.

И они обнялись. А молодой вроде бы облегченно усмехнулся и сказал наблюдавшему в стороне Зыкову:

- Это называется "Друзья до гроба", или "Двадцать лет спустя". Детям до шестнадцати лет смотреть не разрешается. - И ткнул Зыкова пальцем в бок как бы играючи, но довольно ощутительно.

Зыкову такое панибратское обращение пришлось не по душе. Отметив стальную жесткость ткнувшего его пальца, он удалился к себе в комнату, а молодой крикнул ему вдогонку:

- Не горюй, папаша, еще поладим!

Зыкова это совсем озлило, он хотел ответить, что, мол, если такой папаша пожелает, запросто может из такого сынка лыка надрать и лапти сплести, но что-то подсказало ему не ввязываться.

Зыков опять присел к окну. Глухо слышимый за стеной оживленный говор был ему немного досаден, но он не завидовал. У него есть заботы послаще. Продавщица Валя из магазина электротоваров, где он покупает лампочки, обещала в следующую субботу поехать с ним на Кировские острова. На лицо она, конечно, не ахти, носик сапогом и лоб прыщавый, зато молоденькая и, видать, небалованая: под казенным халатом, он приметил, второй год зимой и летом все одну кофту носит.

Его приятные расчеты остановил стук в дверь.

Вошел сосед. Через голову его на Зыкова смотрел молодой гость.

- Будь другом, Васильич, - просительно сказал Шальнев. - Уж все закрыто, а у меня, знаешь, хоть шаром покати, угостить нечем... Ты не сходишь на Московский в ресторан? У тебя ведь там знакомство...

Соседа Зыков всегда готов был уважить, хотя и считал его не совсем полноценным человеком - по той причине, что сосед был оскорбительно и пугающе равнодушен ко всему тому, что сам Зыков и подавляющее большинство известных ему людей считали непременным условием настоящей жизни.

Только для порядка, чтобы соблюсти приличие, Зыков немного подумал, прокашлялся и молвил:

- Коли ты, Андреич, просишь - я готов.

- Сразу видно - страдал человек на своем веку, - вмешался молодой, скаля белые зубы. Он обошел Шальнева, приблизился к Зыкову, подал руку и представился: - Митя Чистов.

- Меня Костя зовут, - не глядя на него, но без обиды отвечал Зыков.

- "Папаша" не в масть прошел? Ну больше не буду, прости. - Митя заглянул ему исподнизу в глаза, но Зыков свойски грубовато отстранил его.

- Не булди. Чего взять?

Митя вынул из кармана брюк пачку десяток, положил на стол.

- Тут триста... Водочки, коньячку, шампанское любишь - шампанского бери... Икра есть - икру бери. Чего не дадут - тоже тащи.

- Ишь пулемет, - уже почти одобрительно заметил Зыков, надевая рубаху.

В дверях Митя обернулся к Зыкову.

- Поймай такси или "левого". Туда-обратно, пусть ждет.

И ушел.

- Ты, правда, не стесняйся, - почему-то шепотом возбужденно сказал Шальнев. - Придется нам сегодня кутнуть.

- Дружки старые, что ли?

- Тот, второй, Саша... Еще до войны водились. А Митю первый раз вижу.

- Давно разбежались? - Зыков уже надевал костюм.

- Да вот, знаешь, получается без малого четверть века. С пятьдесят седьмого.

- Видать, с большой монетой, - Зыков кивнул на пачку десяток.

Шальнев кашлянул в кулак, отвел глаза и сказал, будто оправдываясь:

- Где-то на Севере работали, я еще толком не расспрашивал.

- Понимаем. Калымили, значит. - Зыков положил деньги в бумажник. - Надо бы посуду какую захватить.

- Да-да, и сумку.