Три

Зелна была вынуждена несколько лет назад уложить Карлоса в стационар, а когда она переехала в Филадельфию, чтобы жить у дочери, мы потеряли с ней связь. Мне ее не хватало, не хватало нашего центра по уходу за больными, не хватало людей вокруг, которые точно знали, через что мне приходилось пройти. Мы там часто смеялись над тем, что делали или говорили наши супруги или родители. Помню, Зелна смеялась до слез, когда я рассказала ей, что Рубен настаивает на том, чтобы надевать трусы поверх брюк, словно готовится пробоваться на роль гериатрического Супермена. Разумеется, ничего смешного в этом не было, но вы не задумывались, что смех и вправду может быть лучшим лекарством? Если вы не будете смеяться, вы станете плакать. Так что я не чувствовала по этому поводу никакой вины. Нисколечко.

Но даже когда Рубен больше не мог ездить в медицинский центр, поместить его в приют все равно было для меня не вариантом. И дело даже не в деньгах — просто я уже бывала в таких местах. Мне не нравился стоявший там запах. Я подумала, что справлюсь с тем, чтобы ухаживать за ним самой. Лори делала, что могла, а если мне нужна была передышка, рядом всегда были Бетси и агентство. Услугами агентства я пользовалась нечасто: там страшная текучесть кадров, и никогда не знаешь, кого они пришлют тебе на этот раз.

Не хочу, чтобы вы подумали, будто я хнычу: мы как-то сводили концы с концами, и мне еще повезло. Рубен никогда не был буйным. У некоторых из таких больных появляются параноидальные мысли, что те, кто за ними ухаживает, хотят лишить их свободы, — особенно когда они перестают узнавать людей по лицам. А еще он не рвался куда-то ходить, никогда, пока я была с ним, не пытался уйти из квартиры. Болезнь Рубена быстро прогрессировала, но даже в плохие дни, когда Эл брал над ним полный контроль, он в основном вел себя спокойно, пока видел мое лицо, когда я говорила с ним. Однако он страдал от страшных ночных кошмаров. С другой стороны, он всегда был большим фантазером.

Я смогла.

И у меня сохранились свои воспоминания.

Мы были счастливы, я и Рубен. Как много людей могут сказать о себе такое, не кривя душой? Я всегда возвращалась к этой мысли. В журналах, которые приносила Лори, часто писали, что идеальные отношения — это когда вы являетесь лучшими друзьями со своим партнером (о, как же я ненавижу это слово! Партнер — это звучит так холодно, вам не кажется?), а у нас с ним все именно так и было. И когда появилась Лори, она идеально влилась в нашу с ним жизнь. Обычная сплоченная семья. Устоявшийся режим жизни. Каждый вечер совместный обед (мы соблюдали шаббат, несмотря на то что у Рубена никогда не было много времени для Бога). Он был хорошим мужем. Хорошим кормильцем. После того как Лори уехала учиться в Нью-Йоркский университет, я немного загрустила — думаю, я страдала от синдрома опустевшего гнезда, и в этот момент Рубен удивил меня поездкой на машине в Техас. Из всех мест он выбрал Техас! Он хотел побывать в Сан-Антонио и заглянуть в Аламо. Пока Эл не отобрал у него чувство юмора, он по любому поводу шутил: «Что бы ни случилось, у нас с тобой всегда останется свой Париж, штат Техас».

Впрочем, наша жизнь до того, как пришел Эл, не всегда была гладкой. А у кого иначе? За столько-то лет бывали и проблемы. Лори, сорвавшаяся с катушек в колледже, опухоль, обнаруженная у меня в груди, которую мы заметили как раз вовремя, скандал с матерью Рубена, связавшейся с молодым парнем, с которым она познакомилась во Флориде. Нам пришлось справляться со всем этим.