Трезориум

— Тогда пять минут покурите, перемойте мне косточки — и по взводам, — засмеялась она. Взглянула на часы, слишком большие для тонкого запястья. — В одиннадцать приступайте к занятиям. Поотделенно. Перерыв на обед в четырнадцать. Ночью передислокация, поэтому завтра дадим личному составу поспать до девяти. В дальнейшем занятия начинать с восьми утра. Пока. Увидимся.

— Валь, а с нами покурить? — сказал рыжий, но уже не так бойко, как раньше. Известие о том, что старший лейтенант Птушко еще и инструктор по рукопашному бою, на всех произвело впечатление.

— Я медичка. Не курю. Для легких вредно.

— А воевать не вредно? — подал голос до сих пор молчавший взводный из первой роты. Он все время смотрел на Валентину исподлобья, ни разу не улыбнулся.

— Если на фронте убьют или покалечат — тут ничего не попишешь. А за просто так свое здоровье губить?

И пошла.

— Бой-баба, — шепнул Есауленко.

Мрачный сплюнул табачную крошку:

— Вообще не баба.

А Рэм курить и трепаться не стал. Отправился к взводу.

Все-таки очень ему повезло с помощником. Санин еще вчера, будто заранее знал про учебу, предложил раскидать людей так, чтобы в каждом отделении были фронтовики и «несломанные». В отделенные предложил Хамидулина, Носова и Ходжаева, дагестанца, все трое из «стариков». Рэм обратил внимание, что бывший майор ведет себя с ними по-разному. С рассудительным Хамидулиным он был разговорчив, со звероватым сибиряком Носовым немногословен, к дерганому, будто искрящемуся злостью Ходжаеву обращался исключительно по уставу. При этом не отдавал приказы, а будто советовался. Когда Рэм спросил — почему, Санин ответил, что каждый из отделенных чем-то хорош, а чем-то плох. Как вообще все люди. Главная задача командира — пустить бойца по течению, а не против.

— А я думал, после той истории «старики» будут вас ненавидеть, — признался Рэм.

— Они меня и ненавидят. — Ефрейтор спокойно пожал плечами. — Но опасаться надо только Хамидулина. Если после первого боя меня найдут с дыркой в спине — знайте, что это дело рук тихого Мухамета Насрулловича. Поэтому я буду глядеть не только на фрицев, но и на него.

Да, вот это настоящий офицер, с восхищением подумал Рэм. Ему бы полком командовать, а не взводом.

И сейчас, послушав про «начальную школу», Санин тоже нашел самое простое решение.

— Соберите «стариков», поставьте задачу. Пусть потолкуют между собой. Мы с вами даже слушать не станем.

Так Рэм и поступил. Вызвал к себе в стойло всех шестерых. Объяснил ситуацию, а в заключение сказал:

— Чему и как учить бойцов, вы лучше меня знаете. Я сам у вас учиться буду.

Отошел, чтоб не мешать. И потом они с Саниным тоже не вмешивались, только наблюдали.

Отделения занимались по-разному. Хамидулинские всё больше ползали, ходжаевские перебегали и падали, носовские возились с автоматами. Санин сказал: пускай, не вмешиваемся.

А к 18.00 Рэм прибыл к батальонному КП с двумя бойцами, отобранными в инструкторы рукопашного боя. Один был из «стариков», разговорчивый заика Сейранян. Второй из пленных, бывший цирковой акробат Возняк.

— Любопытно будет посмотреть, как баба меня драться поучит, — сказал по дороге Возняк. — Вот просто любопытно.

У него было странно неподвижное лицо. Когда говорил, губы почти не двигались. Санин рассказал, что Возняк пробовал бежать из плена, был пойман, избит прикладами и что-то нарушилось с лицевым нервом.

— Сам ты б-баба! — забрызгал слюной Сейранян. — Валька один раз вот такого ф-фрица, семь на восемь, одна п-пригнала. Не п-пикнул! Двоих на месте п-положила, а т-третьего п-пригнала! Не веришь? К-корреспондент потом приезжал, в г-газете напечатали!

Немного опоздали. Прибывшие из взводов стояли в кружок. Посередине — старший лейтенант Птушко.

— Сам пришел? — удивилась она Рэму. — А кто проводит занятия?

— Отделенные. Я им не нужен. А вот рукопашному поучусь. Во-первых, я боксер. А во-вторых, интересно.

— Ну, если все в сборе, начинаем. — Птушко вынула из висевшего на поясе чехла саперную лопатку. — Когда начались уличные бои, большинство сняли вот эти лопатки как лишний груз, потому что в городе окапываться не приходится. И совершили большую ошибку. Эта штука, если уметь с ней обращаться, сильно лучше ножа и тем более приклада. Физическая сила практически не требуется. Только быстрота и точность. Самый короткий, простой удар — вот так, по предплечью или по кисти. — Лопатка сверкнула в воздухе и вернулась в прежнюю позицию. — И всё, рука обездвижена. Хочешь — добивай, хочешь — в плен бери. Хороший удар вот такой, скользящий, по лбу или переносице, чтобы ослепить. Опять-таки, никакой силы. Рраз — и всё. Рраз. Рраз. Если противник бьет прикладом в голову — быстро присел, и сбоку по коленному суставу. Вот так.

Двигалась она легко, удары наносила безо всякого усилия, будто помахивая.

Распрямилась, с улыбкой посмотрела на Возняка.

— Вижу на лице бойца презрение и скепсис.

— Это у меня лицо такое, — ответил тот. И фыркнул на чуднóе слово: — «Скепсис». Товарищ старший лейтенант, давайте я вас прикладом, а вы защищайтесь лопаткой.

— Давай. Я вот даже ее в чехол спрячу. Бей без скидки. Как в бою.