— Обычно на фронте офицерам, только что прибывшим из училища, говорят: «Всё, чему вас там учили, забудьте, на фронте это не пригодится». Я вам такого говорить не буду. На фронте вам всё пригодится: и тактика, и знание уставов, и строевая. Но потом, не в Бреслау. Вот я, как вы слышали, с сорок первого года воюю, а тут пришлось всему учиться практически с нуля. Курс наук у нас будет специфический. Только два предмета. Первый: как брать с боем городские постройки. И второй: как это делать с наименьшими потерями. Именно в такой последовательности, к сожалению.
Что было удивительно, говорила она, не пытаясь изображать мужчину, а совершенно по-женски. И речь была правильная, как у преподавателя.
Не Василиса Кожина, а скорее Комиссар из «Оптимистической трагедии», скорректировал первое впечатление Рэм. Но Птушко опять улыбнулась, как-то совсем не по-командирски, и он опять мысленно поправился. Комиссарша была жесткая, потому что хотела что-то доказать революционным матросам, а эта уже давно всем всё доказала, поэтому ничего из себя не изображает.
— Когда я под Москвой попала в ополчение, санитаркой, нас ничему не учили, времени не было, — продолжила инструкторша. — Только винтовку заряжать да на спуск жать. И сразу кинули на фронт, затыкать дыру. Там, в дыре, весь наш батальон и лег. Почти что без толку. Фрица мы задержали максимум на полчаса. А тут у нас будет по-другому. Я нашла отличное поле для учебного полигона. Боеприпасов для стрельб навалом. Погода тоже неплохая. Единственно — неизвестно, сколько времени до штурма. Поэтому наша с вами задача успеть как можно больше. Учиться будем все время. Бойцам — шесть часов на сон, и в течение дня три часовых перерыва. У вас, командиров, и того не будет. Нужно твердо понять одно: чем больше успеем, тем лучше будем воевать, а значит, быстрее закончим и меньше народу похороним. Напоминайте об этом вашим бойцам сто раз в день. На лишнее ни минуты тратить не будем. Окапываться, строем ходить, песни орать — это всё не для нас.
Слушали ее очень внимательно, еще лучше, чем комбата. А Рэм поймал себя на том, что чувствует себя будто в школе, на уроке, причем не на какой-нибудь тоскливой биологии, а на физике, которую так потрясающе вел Лев Львович, их классный.
— Учеба будет разбита на три этапа. Это как школа трех ступеней. Начальная — четыре дня. Занятия будут вестись поотделенно: как правильно ползать, перебегать, быстро заменить-зарядить диск, исправить заклин, перебежать-укрыться. И, конечно, первая медпомощь при ранении: товарищу и себе. Научим бойцов накладывать жгут, делать из подручного материала шину, а еще со склада прислали американские шприцы с противостолбнячной сывороткой. Это очень здорово, много жизней спасет.
Рэм поднял руку, но Птушко угадала вопрос.
— Как будут организованы поотделенные занятия? Очень просто. В каждом взводе есть ветераны. Они всё это умеют, покажут. Я тоже буду приглядывать. За день обойду всех, и не один раз. А через четыре дня устрою экзамен. Лично проверю готовность и каждого отделения, и каждого бойца. С этим ясно?
— Более-менее, — солидно сказал Петька.
— Хорошо. Потом будет школа второй ступени. Считайте — семилетка, потому что рассчитана она на семь дней. Действие взводом в условиях уличного боя. Действие в составе штурмовой группы, в танковом десанте и прочее. Будем штурмовать развалины и уцелевшие дома в освобожденной части города. Ну а если у нас после этого еще останется время — поучимся в старших классах. Тут пойдут всякие специальные хитрости и тонкости — наука, которую мы постигли в Бреслау и за которую дорого заплатили. Вот так. Вопросы есть?
Рыжий парень, кажется, из второй роты, игриво поинтересовался:
— Товарищ старший лейтенант, а про институт вы нам расскажете?
— Мы сейчас не в строю, а просто разговариваем, — ответила она, дружелюбно на него поглядев. — Поэтому зови меня «Валя» и на «ты». На институт у нас времени точно не будет. Десятилетку бы пройти — уже много.
— Ну а если было бы время? — не унимался рыжий.
— Тогда поучились бы «смежке». Научили бы каждого бойца быть и пулеметчиком, и минометчиком, и связистом, и даже наводчиком «сорокапятки». Тогда были бы наши солдаты не хуже фрицев.
— А так — хуже? — обиделся Петька.
— Конечно, хуже, — спокойно сказала Валя. — Немцы своих новобранцев знаешь как натаскивают? Минимум три месяца боевой подготовки. Потому и потери у них меньше, чем у нас.
— Зато в рукопашной наш всегда фрица порвет, — буркнул Есауленко.
— Ой, забыла! — Валя хлопнула себя по лбу. — Молодец, что напомнил. К восемнадцати ноль-ноль от каждого взвода пришлите по три человека. На инструктаж по рукопашке. В городе она все время нужна. Покажу несколько приемов, чтоб научили остальных. Присылайте не бугаев, а шустрых. Сила тут особенная не требуется, только сообразительность и реакция. Еще вопросы?
Вопросов не было.