Третий вариант

Ну не могу я в это поверить. У него самого было как минимум семьдесят. Вполне мог через несколько лет легально удвоить, а то и утроить свой капитал. Вместо этого бросает такой банк, бросает свою семью, бросает свое дело и, выдав себя за покойника, бежит из страны, чтобы присвоить другие деньги? И устраивает себе собачью жизнь за эти очень большие деньги, тогда как можно было получить просто большие деньги и жить спокойно. Нет, сбежал он не из-за денег. Они вторичны. Первична совсем другая причина. Которой нет в досье. Но которую наверняка знает мой заказчик.

Побывав на кладбище и в офисе, я отправляюсь на дачу Касимова. В электричке ездить еще хуже, чем в междугороднем поезде. Еще большая грязь, выбитые стекла, сломанные скамейки и совсем опустившаяся публика. По вагонам бродят подвыпившие девицы и юнцы. Ко мне, слава богу, никто не прикалывается. Моя рука невольно меня защищает.

В электричке я опять замечаю ведущееся за мной наблюдение. Заказчик на этот раз попался очень нервный, все хочет знать: чем занимаюсь, куда езжу. Мне нужно пристроить свой чемоданчик, я должен расстаться с этим «хвостом».

Дачный поселок, конечно, имеет свою специальную охрану. Но меня, как инвалида, пропускают, когда я объясняю, что иду наниматься сторожем. Я прямиком отправляюсь к даче Касимова. А мои «провожатые» остаются у шлагбаума.

В большие зеленые ворота я стучу, не надеясь, что их откроют. Но слышится собачий лай, и молодой человек очень характерной наружности открывает калитку в воротах.

— Чего надо? — спрашивает сторож, не здороваясь.

То, что мне надо, я сразу вижу. Это большой дом, стоящий в глубине чудесного сада.

— Прибыл, как вы меня вызывали, — докладываю четко. В таком случае лучше всего выдавать себя за исполнительного идиота. Очень хорошо срабатывает. С одной стороны, сразу видно, что идиот, и никаких подозрений. С другой — ясно, что человек исполнительный и дисциплинированный. И потому его слова звучат убедительнее, чем у всех остальных.

— Кто тебя вызывал? — спрашивает охранник.

— Мне позвонили, сказали, чтобы прибыл на эту дачу, — так же четко докладываю я.

— Подожди, — бросает он, чуть поколебавшись, — сейчас кого-нибудь позову.

Он уходит в глубь сада, оставив меня у открытой калитки. А дисциплина у них, между прочим, хромает. Если бы здесь был хозяин, этот парень не посмел бы оставить у открытых дверей чужого человека. Из этого я делаю вывод, что, во-первых, на даче никто не живет, а во-вторых, после «смерти» хозяина семью оставили в относительном покое. Может, он поэтому и исчез подобным способом — хотел добиться именно такого результата?

Дом великолепный. И мне не нравится решение хозяина отказаться от этой чудной виллы. Ведь он отказался и от этого тоже? Возвращается молодой человек. Равнодушно качает головой.

— Ошибка вышла, — говорит, сплевывая на землю, прямо в кусты роз, — ты не на ту дачу вышел.

— Извините, — я глупо моргаю, — а это разве не номер двенадцать?

— Двенадцать на другой стороне, — следует снисходительный ответ, — здесь двадцать второй.

— Извините, — бормочу я, потихоньку ретируясь.

Я останавливаю попутную машину, пообещав сто долларов, прошу отвезти меня в Москву. Водитель охотно соглашается. Когда мы проезжаем мимо шлагбаума, где стоят мои «провожатые» с уже подоспевшим подкреплением в лице еще двоих неизвестных, прикативших на темном «Ауди», я просто наклоняюсь к полу кабины, делая вид, что закрепляю шнурки на туфлях. Все проходит благополучно, уже через несколько минут я убеждаюсь, что оторвался от назойливого любопытства «покровителей».

В Москве я успеваю «сдать» часть моих денег, купить необходимые вещи, нанести несколько важных визитов старым знакомым, о которых никто не должен знать, но которые своими советами и рекомендациями могут мне существенно помочь. И только после этого, в восьмом часу вечера, я звоню заказчику.

— Где вы были? — накидывается он на меня. — Искали вас по всему городу.

— Дышал свежим воздухом на природе. Кстати, скажите своим филерам, чтобы не шли за мной так плотно. Они меня нервируют.

— Зачем вы выбросили пистолет в поезде?

— Чтобы он не расслаблялся. В таких вопросах нельзя никому доверять. Мне очень не хотелось, чтобы, выпив лишнего, сосед допустил какие-нибудь выпады в мой адрес. Я принял некоторые превентивные меры.

— Вы издеваетесь?

— Почти. Точно так же, как и вы надо мной. Я уже объяснял вам, что не люблю, когда идут так плотно за моей спиной. Попросите их проявлять большую изобретательность.

— Хорошо, — говорит он, собираясь отключиться, — у вас все?

— Не все. Вспомните еще об одной моей просьбе. Я просил прислать переводчиков.

— Это мы уже нашли, — весело парирует собеседник. — Скажите, куда переводчику приехать. У вас есть где остановиться?

— Найду, — отвечаю я грубо. — Передайте, пусть приедет в одиннадцать вечера на станцию «Динамо». Не перепутаете? — позволяю себе маленькую издевку в конце.

— Переводчик будет ровно в одиннадцать, — сухо говорит «главный мясник». — А завтра утром в посольстве обещают выдать ваши визы. Как вас узнает наш человек?