Третий Рейх

Штауффенберг, потерявший в Тунисе правую руку и два пальца левой руки, не мог использовать для покушения пистолет, да и вытащить его и произвести прицельный выстрел во время совещания было очень мало шансов. Также не мог он взорвать бомбу или гранату, непосредственно метнув ее в фюрера с безопасного для себя расстояния. Оставалась только бомба с взрывателем замедленного действия. Но в этом случае покушающийся не мог знать, в каком положении по отношению к заложенному заряду будет находиться жертва в момент взрыва, даже если бы оставался в помещении, где проходило совещание, в момент покушения. Конечно, чисто теоретически Штауффенберг, приведя в действие взрыватель, мог подойти к Гитлеру с портфелем перед тем, как бомба должна была взорваться. Тогда фюрер погиб бы наверняка вместе со Штауффенбергом. Но шансы на то, что удастся осуществить подобное самоубийственное покушение, были невелики. Рассчитать время взрыва бомбы с точностью до нескольких секунд. Привести же взрыватель в действие в момент сближения с Гитлером Штауффенберг не мог. Да и предлог, чтобы подойти к Гитлеру совсем близко, придумать было сложно, и охрана вряд ли позволила бы Штауффенбергу оказаться совсем рядом с фюрером. Гитлера спас дубовый стол, над которым он склонился, рассматривая карту обстановки на фронте группы армий «Центр». Кроме того, полковник Брандт, которому мешал портфель Штауффенберга, передвинул его по другую сторону ножки стола, так что теперь массивная тумба заслонила фюрера от бомбы. Даже в столь благоприятных обстоятельствах для покушения, в которых оказался Штауффенберг, сумевший поставить портфель с бомбой у самых ног Гитлера, успех определялся только волей случая. Между прочим, если бы совещание не было перенесено из-за жаркой погоды в барак, а проводилось, как обычно, в бункере, где взрывная волна нанесла бы гораздо больший ущерб, то у Гитлера было бы существенно меньше шансов уцелеть. Шпеер справедливо отмечал в мемуарах, что «жизнь Гитлеру спасло то обстоятельство, что к 20 июля не успели закончить внутреннюю отделку его нового бункера и для проведения оперативного совещания выбрали… легкое деревянное строение, в котором к тому же были распахнуты окна и двери. В замкнутом пространстве подземного помещения после такого мощного взрыва никто бы из присутствующих не уцелел».[196]

После того как фюрер остался жив, заговор был обречен на скорую ликвидацию. Ведь Штауффенберг и его соратники сразу после приземления в Берлине, по свидетельству Раттенхубера, оказались «под колпаком» у шефа гестапо Мюллера. У заговорщиков не было поддержки ни в народе, ни среди основной массы солдат и офицеров вермахта, ни среди большинства генералов и фельдмаршалов сухопутных войск. Кроме того, у них практически не было сторонников в люфтваффе, в кригсмарине и в войсках СС.

В результате покушения Штауффенберга фюрер уцелел благодаря случайности. Однако остается под большим вопросом способность заговорщиков захватить власть даже в случае успеха покушения. После гибели Гитлера им бы противостояли не только войска СС, но и значительная часть обычных, так сказать, «беспартийных» вооруженных сил. Люфтваффе, где особенно сильно было влияние идей национал-социализма, наверняка сплотились бы вокруг своего главнокомандующего Геринга, или, если бы Геринг тоже погиб бы от бомбы Штауффенберга, вокруг любого другого преемника Гитлера. На стороне этого преемника остался бы и флот, возглавлявшийся вполне благонадежным Деницем, хотя позиция флота в борьбе за власть ничего не значила – не мог же гросс-адмирал двинуть подводные лодки на Берлин! Но, что гораздо важнее, в сухопутной армии на стороне заговора было отнюдь не большинство генералов и фельдмаршалов. Достаточная прослойка заговорщиков была лишь в штабе резервной армии и в командовании Западного фронта. Однако и там не было никаких гарантий, что даже в случае смерти фюрера основная масса солдат и офицеров поддержит путч и начнет гражданскую войну. Ведь пропаганда внушала им, что вот-вот появится новейшее «чудо-оружие» или возникнут неразрешимые противоречия между союзниками по антигерманской коалиции и развалят ее «за пять минут до полуночи». Думаю, что и при успешном покушении на Гитлера попытка переворота все равно бы провалилась, а войну заканчивал бы, столь же бесславно, в качестве фюрера, рейхсканцлера и верховного главнокомандующего Геринг или, в случае его гибели, Гиммлер.