Третий Рейх

В 1943 году, когда для стран Антигитлеровской коалиции уже стало очевидно поражение Германии, расовая политика национал-социалистов претерпела вынужденные изменения. Термин «недочеловек» был изъят из употребления, и украинцы, белорусы, литовцы, русские и даже поляки официально признавались теперь «арийскими народами» и принимались, за исключением поляков генерал-губернаторства, на службу в вермахт и СС. Геббельс официально заявил по поводу «восточных народов»: «Нельзя изображать этих людей, надеющихся завоевать освобождение нашими руками, животными, варварами и тому подобным и, одновременно, рассчитывать на то, что они будут страстно желать победы немцев».[128]

К тому времени расовая теория уже утратила всякий смысл как с точки зрения пропаганды, так и с точки зрения практической политики. Германия терпела поражения на всех фронтах, причем не только от «германских народов», англичан и американцев, что вроде бы было не так обидно, но и от русских, которых еще вчера называли «недочеловеками». Теперь речь уже шла не о завоевании новых земель на Востоке и на Западе, а о самом существовании рейха. В этой борьбе нацисты искали любых союзников среди жителей оккупированных территорий, поэтому всякое тиражирование понятия «недочеловек» было прекращено.

Рейхсфюрер Гиммлер 5 апреля 1942 года в ставке Гитлера заявил, что

«лучшим, по его мнению, решением французской проблемы было бы ежегодно вывозить определенное количество расово полноценных детей, отобранных среди германской части населения во Франции. Необходимо устроить этих детей, пока они еще маленькие, в германских интернатах и обучать их в отрыве от их французской национальности, которая им выпала случайно, чтобы дать им понимание их германской крови и тем самым привить осознание их причастности к великой группе германских народов» («Жуткая теория!» – собственноручная пометка Бормана. – Б. С.). Фюрер ответил: «Для меня все эти попытки германизации мало что значат – до сих пор, по крайней мере, не было успешных попыток обосновать их подходящей концепцией мира. Что касается Франции, не надо забывать, что военная репутация этой страны зиждется не на духовной ценности этой нации, а главным образом благодаря факту, что на континенте французы сумели использовать некоторые военные комбинации в условиях, которые были для них благоприятными (например, во время Тридцатилетней войны). Всякий раз, сталкиваясь с Германией, которая знала себе цену, они получали взбучку – например, при Фридрихе Великом, в 1940 г. и т. д. Факт, что они одержали победы мирового значения под руководством этого уникального военного гения, корсиканца Наполеона, не делает никакой разницы. В своей массе французский народ мелкобуржуазен до такой степени, что было бы триумфом, если б удалось удалить элементы германского происхождения из-под контроля правящего класса страны».[129]