Третий путь

Архимаг протянул ей большой конверт, на котором красовалась витиеватая надпись: «Архимагу дома Раум Ларессе Лавр».

— Конверт вскрыт. Вы читали?

— Да. Сначала я ждал вас, но вы задерживались, и я счел себя вправе. Император для вас посторонний человек, а его чувства все равно придется растоптать. И чем скорее вы это сделаете, тем будет лучше.

— Чем это может грозить дому и лично мне?

— Ничем. Император мало отличается от главы не очень большого дома. Он управляет столицей и несколькими деревнями вблизи нее, имеет много недвижимости и крупные денежные суммы в казначействе, но в его окружении нет сильных магов, кроме делегированных великими домами паладинов. А паладины только охраняют дворец, Совет магов и Академию и поддерживают статус города. По сравнению с главой дома у императора есть дополнительные полномочия, выданные Советом магов, но во многом у него меньше возможностей. Любой глава великого дома может поступить с пришлым магом так, как посчитает лучше для себя или для дома. Со своими отношения сложнее, потому что существуют ограничения. А император сам не может нарушить свод законов Фламина, он связан по рукам и ногам статусом столицы и своими обязанностями в отношении ее жителей и гостей. Это не владыка в том смысле, в котором люди с таким титулом существовали в вашем мире. Я читал книги по истории Земли в нашей библиотеке, поэтому знаю, что у вас не было ничего подобного. Его предки много тысяч лет назад, еще до магии, действительно правили империей, но по тем временам сохранилось мало сведений. В основном это сказки и легенды. Половина знати постоянно проживает в столице, но реальной силой они обладают только в своей среде: маги их только терпят из‑за полезности. Многое, связанное со статусом императора, держится на обычаях и традициях. Как бы это выразиться, чтобы вам было понятней… Скорее, его власть — это то, чему принято подчиняться в определенных пределах. Можно и не подчиниться, но в глазах всех остальных это будет выглядеть неприлично. Но все же это не настоящая власть, подкрепленная силой. Так что он не сделает ничего плохого ни дому, ни вам. По моему мнению, он очень порядочный человек, особенно для императора, и никогда вас не обидел бы, даже если бы мог.

— Вот потому мне так и не хочется разбивать ему сердце. С подлецом все было бы гораздо проще, даже если учесть, что уж подлец‑то предпочел бы на мне отыграться. Петру тоже ничего не грозит?

— Скорее всего, нет, хотя я не буду этого утверждать.

— Хорошо. Сейчас я прочту, что там написано, тогда и решим.

В письме была просьба Эртона посетить его в любое удобное для нее время.

— Думаю, что надо поехать. Это как гнойник: лучше вскрыть сразу, чем долго мучиться и в конце концов все равно вскрывать.

Лену приняли сразу, и уже минут через десять она сидела в увитой плющом беседке в дворцовом парке и ждала императора.

«Как в дешевых женских романах, — думала девушка. — Ну где его носит? Никогда не понимала женщин, которые получали удовольствие от чужой безответной любви. Что может быть хорошего в чьих‑то страданиях?»

— Вы пришли. А я все гадал, придете или не придете.

Голос Эртона заставил ее вздрогнуть и обернуться: император стоял сбоку от беседки и, отведя рукой плющ, смотрел на нее со странным выражением лица. Он обогнул беседку и вошел внутрь.

— Можно присесть?

— Вы здесь хозяин. Здравствуйте, Эртон.

— Мое приветствие, Ларесса. Что вы так сжались? Расслабьтесь, я избавлю вас от тягостных объяснений, — на его лице мелькнула и пропала горестная улыбка. — Я ведь уже не мальчик, да и давно научился определять чувства других людей.

— Вы эмпат?

— Странно для мага, пусть даже невеликой силы, не правда ли? Но это позволяет избежать многих неприятностей. Я ведь почувствовал, когда влюбился, что не интересую вас как мужчина. Вы относились ко мне просто с симпатией, что само по себе уже необычно. Но любовь — это такое странное чувство, что даже когда знаешь, что тебя не любят, то все равно продолжаешь чего‑то ждать и на что‑то надеяться. У меня было много женщин. Для меня много, — поправился он. — Были и красивее вас, хотя женщинам такое говорить не принято. Но вы особенная. В вас чувствуется необычность и скрытая сила. В вашем присутствии я снова становлюсь юнцом, и весь опыт общения с женщинами куда‑то пропадает.

— Я замужем, Эртон.

— Вот в чем дело. Я его знаю?

— Нет, это один из боевых магов нашего дома.

— Счастливец. Ларесса, если будет возможность, познакомьте меня с ним.

— Эртон…

— Ничего не бойтесь. Я ведь не похож на мерзавца, не так ли? Мне просто интересно познакомиться с мужчиной, который сумел вызвать в вас любовь. Должно быть, это очень незаурядная личность.

— Это точно. Эртон, скажите честно, вы не сердитесь?

— За что же сердиться? — удивился император. — За то, что женщина любит не тебя, а другого? Это всего лишь значит, что этот другой для нее лучше тебя, или ему просто повезло встретить ее раньше.

— Многие думают иначе и, не получив желаемого, начинают мстить.