«Третьяковка» и другие московские повести

Он знал две тайны:
Первая – о том,
Что Ангелы живут среди людей.
В одежде ходят тесной, некрасивой,
Болеют, умирают —
И опять
По лестнице Иакова восходят.
И он об этом не молчал – напротив!
Откройте сорок пятую главу
Прославленного «Пиквикского клуба» —
Там Сэм Уэллер ясно говорит:
«Я не слыхал,
И в книжках не читал,
И на картинках никогда не видел,
Чтоб Ангелы носили башмаки,
А уж тем более – очки и гетры.
Но мой хозяин – чистокровный Ангел,
Ему подобного на свете нет».

Да, Ангелы подобны бриллиантам —
Калибром разные, а суть одна.

И чтоб никто не вздумал придираться,
Мол, нам необходим второй свидетель,
Как Моисеев требует закон,
То сказано в «Холодном доме» прямо,
Что был его загадочный владелец
На Ангела похож
И что его лицо
Светилось,
Словно Ангельские лики.

Итак, он говорил об этом вслух.
Но в грохоте житейском
Голос тайны
Расслышать так же трудно,
Как в толпе
Измученного Ангела узнать,
Когда лицом к лицу столкнешься с ним.

Пускай ты Ангел —
Им не до тебя,
Когда они спешат, в горсти сжимая
Лоскут своей судьбы – свою обиду.

И это все, что удалось урвать
У времени из ненасытной пасти.
Тебе такого, Ангел, не понять.
Тобой иные правят страсти!

Иные – и в мильоны крат сильней!
Ведь чтобы вашу злобу пересилить —
Какая сила жалости нужна!
Но есть другая —
Жалости превыше.

Она заставит Ангелов спуститься
На землю обреченных и немых,
Чтобы за вас за всех хотеть того,
О чем никто не помнит – не мечтает, —
Такая сила снова поднимает
До неба Ангелов и тех, кто любит их!
. . . . . . . . . . .

Дымились кровью улицы Парижа.
Толпа ревела. Осужденные на казнь
Дрожали у подножья гильотины.
А Сидней Картон говорил о том,
Что он владеет величайшей тайной,
Которую пророки Божьи знали,
И потому на смерть идет без страха.

О, эта тайна! Если б вы могли
Не то чтобы поверить, а расслышать —
Что Время, пожирающее вас,
Не вечно будет царствовать над вами,
Что есть ему начало и конец,
Что вы пребудете,
Когда оно исчезнет.
Тому, кто этой тайною владеет,
Она дороже воздуха и хлеба.

Об этом Ангел клялся Иоанну
В Апокалипсисе,
Об этом Диккенс
Писал в «Рождественских колоколах»
И в «Повести» про Лондон и Париж.
Но бой часов отяготил ваш слух.
И щелканье больших и малых стрелок…
. . . . . . . . . . .

Он знал две тайны. Но еще одну
Пытался разгадать —
Горчайшую из тайн.
Она живет в часах, она в движенье
Приводит гири, побуждая их
Всегда стремиться вниз,
Чтоб их паденье
Вращало непрестанно колесо.
То сила зла —
Чем тяжелей оно,
Тем выше Ангелы взлетают!

Когда он был к ее разгадке близок,
Ему явился Ангел – но из тех,
Чьи крылья не скрываются одеждой,
А смело в небеса устремлены.
И он увел его с собой.