«Третьяковка» и другие московские повести

Мы не из тех,
Кто, Библию читая,
Снимает с полки тяжкий фолиант,
Узорные застежки размыкает
И в тишине,
С размеренным благоговеньем,
Путь долгий от стиха к стиху превозмогает.

Нет, мы не из тех,
Кто воду пьет коленопреклоненно,
Руками черпает за горстью горсть,
Чтоб жажду утолить.

Но мы —
Бросаясь ниц и распростершись на земле,
Лакаем Слово
из пылающей реки —

И небо распустилось, как знамена
Над храбрыми из храбрых Гедеона.
Веди, о Господи, свои полки!

Воспоминание

Если выдернуть нить,
Чтобы памяти бусы
смешались,
И на самое дно
Погрузить, зажмурившись, руку,
Раньше прочих
Я эту жемчужину,
бурую, дымную,
выну —
Этот день, что стремился к закату,
И меня увлекал за собою.

Как петляла машина в крутых переулках!
Поднималась все выше,
А город внизу оставался.
Но когда оказались мы снова
на местности плоской,
Я заметила сразу,
Что небо – другое, и ближе.

И дома и дворы здесь казались и были другими,
И гостей долгожданных
Здесь тревожными встретили взглядами.
Я была тогда очень мала,
Я спросить не додумалась взрослых,
Что за сила
Примчала нас к этому дому,
Который
Покидала жизнь, любовь покидала.

Были комнаты сумраком жарким полны. —
Мне велели остаться снаружи,
И сквозь тонкие жерди,
Опутанные виноградом,
Я увидела:
Движется дымное небо на запад,
В темно-красный провал
Между днем раскаленным
И душной, тяжелой ночью.
. . . . . . . . . . .

Я была тогда очень мала,
Но уже не впервые
Изумленно пыталась понять,
Почему же я вижу
То, что скрылось из глаз,
Слышу то,
Что исчезло из слуха,
Почему этот день ненаглядный,
Уходя,
Остается со мною?
Почему никогда
Я забыть не сумею его?
. . . . . . . . . . .

Что же было потом?
Оказалось, что в эту минуту
Своенравные духи —
Порожденья страдальца Мельмота[9] —
Отыскали наш маленький двор
На окраине Арменикенда
И предстали пред нами – зачем? —

Посмеяться над теми, кто здесь,
О себе,
О себе рассказать —
И участьем,
как милостыней,
поживиться.
А напоследок
В хмурые лица
Брызнуть волшебным соком —
На то они и духи.
Их увидеть несложно,
Гораздо труднее – узнать.

Но как раз в этот вечер
В нашем тесном дворе,
Под кривою лозой виноградной
Стоял телевизор —
приманка и логово духов.

И если б не он —
Как бы в наших сердцах отозвалось
Эхо рыданий чужих,
Невесть где и когда
Сотрясавших своды
Редингской мрачной тюрьмы? —

Звездный мальчик[10],
Жестоким безумьем своим
увлеченный во тьму,
Небо молил о прощенье, —
И оно склонялось над ним,
Словно мать в лучезарной короне волос.
А над нами небо погасло,
День мой ушел не простившись.
Тот, кто ушел не простившись,
Нескоро вернется назад.

Человек из Цзоу