Третья ось

Майора Голубева осенила интересная мысль. Пересъемка фотографии Лапина в увеличенном виде заняла менее часа. Взяв одну из карточек, срочно отпечатанных ему Андреем, Василий Иванович тонкой кисточкой нанес на бритую голову Лапина шевелюру, затем лезвием безопасной бритвы счистил на фото усы и закрасил соскобленные места под цвет лица. Когда Василий Иванович подрисовал крутилинскому литейщику очки, он сам удивился поразительному сходству Лапина с приемщиком вагонов Грохотовым.

— Узнаешь? — с торжеством в голосе спросил Голубев Андрея.

— Грохотов?! Точно!.. — воскликнул его изумленный помощник. — Как же это так, Василий Иванович?

— Тихо, Андрюша, — успокоительно проговорил Голубев. — Этим доказано еще не все. Лапина можно так разрисовать, что он и на тебя станет похож. Но не будем медлить. Капитан Дамбаев, немедленно арестуйте Колосова и передайте шифровку полковнику Ярченко о необходимости задержать Грохотова. Младший лейтенант Васильков, в архиве кадров вагонного депо разыщите личное дело бывшего мастера депо Грохотова. С фотографией из личного дела срочно съездить в больницу к Кротову для опознания в Грохотове «очкастого».

КОЛОСОВ ПРИЗНАЕТСЯ

Майор Голубев закурил папиросу. Давно папироса не казалась ему такой приятной, а едкий табачный дым таким сладким. Откинувшись на спинку стула, он перебирал в памяти весь ход расследования дела о крушении. Первым, кого он встретил, выехав морозным вечером на место крушения в Глубокую Падь, был приемщик министерства Грохотов. Он горячо доказывал заместителю начальника дороги, что на кривых нельзя развивать такие бешеные скорости. «Тут не только оси, а и вагоны с паровозами полетят к черту вверх тормашками», — в запальчивости кричал он. Голубев вспомнил обвинительную речь Грохотова против машиниста Кленова на оперативном совещании у начальника дороги. «Гнать в шею лихачей, строго судить аварийщиков», — безапелляционно закончил он свое выступление.

Только сейчас Голубеву стало очевидным, что все затруднения по расследованию дела о крушении возникали тогда, когда на станцию приезжал Грохотов. Подмена анализа, срочная командировка Тани, покушение на нее и Костю Кротова, случай в столовой, убийство Блажевич — все это, несомненно, сделано руками Грохотова и его сообщников, а не является цепью случайных совпадений. Остается установить роль и участие в этих преступных делах Колосова.

Капитан Дамбаев привел арестованного начальника депо на допрос.

Василий Иванович с первого взгляда на Колосова оценил обстановку. Ошеломленный неожиданным арестом, Колосов был в таком состоянии, когда врать и запираться считают бесполезным и говорят все начистоту.

— Гражданин Колосов, вы обвиняетесь в пособничестве агенту вражеской разведки диверсанту Грохотову, — начал Голубев.

— Грохотов — диверсант? Я — пособник врагу? — Колосов упал грудью на стол и глухо зарыдал.

— Товарищ майор, он выпивши, — наклонясь к самому уху Голубева, прошептал Дамбаев. — Я его прямо в закусочной у вокзала взял.

Голубев продолжал:

— Вы приняли участие в подмене анализа изломанной при крушении шейки оси, чтобы направить следствие по ложному пути. Вы командировали инженера Загорскую в управление дороги, как нежелательного вам свидетеля, и поставили ее под удар. Спасая Грохотова, вы отравили гражданку Блажевич в ее квартире и теперь заливаете свои преступления вином.

Колосов оторвал голову от стола, поднялся на ноги. Самообладание вернулось к нему.

— Товарищ майор, — решительно обратился он к Голубеву.

— Считались мы товарищами, Колосов, пока вы не потеряли чести и совести. Теперь вы не товарищ ни мне, ни другому советскому человеку,— поправил его Голубев.

— Гражданин следователь!

Это обращение, казалось, подхлестнуло его и настроило на откровенность.