Третьего не дано

Не все письма Николая Мотовилова поддавались расшифровке, многие из них еще предстояло тщательно проанализировать и выделить суть. Анатолий, забрав домой объемистую папку, корпел над пожелтевшими листками несколько дней, вчитываясь в убористый почерк. От Серафима Саровского – через Николая Мотовилова – доносились до Киреевского слова Великого Старца: "…с нами Бог и унывать нам нет никакой дороги…". Необычные чувства охватывали Анатолия, он словно воочию ощущал рядом присутствие святого отца, помогавшего понять смысл написанного. И радость, и светлая скорбь вели его дальше, к прозрению.

Особое внимание Киреевского привлекли стихи неизвестного автора 18 века. Пришлось долго поломать голову, прежде чем перед ним открылись пророческие истины. Но когда тайное стало явным, Анатолий еще больше поразился глубине предсказанных событий. Казалось, автор писал свои "вирши", живя в наши дни:

"Когда левитов Царь-мессия над миром всем получит власть,

Лишь царство древнее татаров поможет Правде не пропасть.

Открыта тайна древних свитков. Прошел Собор. И во дворец,

Хранимый старцами Тобола, был вызван Юрьев молодец.

Сопровождаемый Ордою, толпой народов окружен, единой

Церкви Патриархом

На трон в Кремле посажен Он…".

Здесь, как говорится, без комментариев. Автор предрекал преодоление древнего раскола в Церкви (со старообрядцами), восстановление на Руси монархии и временное воплощение замыслов мирового правительства: их царь левит получил власть, но на долго ли? А тайна свитков – это, возможно, те загадочные манускрипты, заключенные в сокрытой от глаз "библиотеке Ивана Грозного", которую с таким упорством ищут "мудрецы" и правого, и левого толка. И обнаружение ее явится не простой археологической находкой, а прольет свет на многие тайны, может быть, сама история Руси предстанет перед нами в ином виде. В "Русском Ордене" была создана специальная группа, занятая поисками сакральной "библиотеки". Занимался этим и Лужков. Кто первый доберется до свитков – тот получит реальную власть. И это – не домыслы.

Другие стихи касались конкретных лиц.

"Когда Михайло, друг Давидов, получит Орден Сатаны

За слов потоки и реформы, что к краху привели страны,

Родится книга лже-пророков, где Счет – есть Камень и Глава:

Сын человеческий – легенда, Мария в Риме умерла…

И вся история – лишь мифы. Иуда прав, Израиль плох,

И дальше точно в том же духе…Прости все это им, наш Бог!…".

Кто этот "Михайло" как не Горбачев, получивший в Израиле высшую награду – орден царя Давида? Есть иудеи, поддерживающие те богоборческие идеи, что Христос был лишь одним из пророков, а Дева Мария окончила дни в Риме и настоящий мессия еще грядет. Не попадайте и вы в сети лжепророков.

Еще два четверостишия:

"Когда правитель именем Георгий (сидит он под гербом и прозван

колченогим) воздвигнет памятник похожий на урода,

Восстанет избранный нам близкого народа.

Врагом Земли он будет наречен и Мира,

но развенчает ложного кумира."

И:

"Медведя сменит Белый Бык.

Простой, но правильный мужик.

Свершится это в тот же день,

Когда покинет мавзолей – хрустальный гроб вождя вождей…".

По моему и в первом и во втором случае говорится о Лукашенко, избраннике белорусов. Его имя так и просится на замену "Белого Быка" (зубр из Беловежской Пущи), призванного сменить Медведя-Ельцина… Ну, а с мавзолеем Ленина все понятно. Автор часто упоминал в своих стихах Орду, татар, но в эти слова он, судя по всему, вкладывал иные значения, более глубокие. Если татары – это русские, то Орда – орден. "Русский Орден". Его истоки прослеживаются давно, еще с 18 века. Не входил ли и сам писавший в эту организацию? Вполне возможно. Не на это ли намекает еще одно его стихотворение:

"Орда противится горбатым, картавым слугам Сатаны.

Их сталь берет, и крест распятый, и русский дух сразить должны.

Пребудет Царь, ниспослан Богом. Когда покается народ.

И рыжих бесов на подмогу, Иуда за морем зовет…".

Ну как тут вновь не вспомнить Чубайса и прочих Гайдаров с Горбачевыми? Как они боятся и ненавидят все русское, зная, что именно отсюда придет их погибель.

– 2 –

У Елизаветы Васильевны, многолетней и "тайной" жены Просторова Днищеву удалось побывать вновь лишь десятого мая, после Дня Победы. Геннадий Сергеевич предпочитал одиночество по простой причине: вся его деятельность в "Русском Ордене" была сопряжена с риском для жизни, а при этом могли пострадать и близкие люди. Даже его давнишняя связь с этой женщиной обнаружилась лишь после смерти Просторова. Они познакомились еще на Белорусском фронте – молодой капитан и медврач с ясными голубыми глазами. Сейчас старушка носила очки и близоруко щурилась, но цвет глаз оставался все таким же небесно-ярким. Встретила она Сергея доброжелательно, как старого знакомого, хотя видела всего третий раз в жизни. Тотчас же поставила чайник, вынула из серванта печенье, но и сам Днищев пришел не с пустыми руками – с тортом и букетом цветов.

– С прошедшим праздником! – сказал он. – Ваше поколение сумело отстоять Россию. А наше – проиграло ее в казино дяде Сэму.