Третье царство

Он боролся с чувством беспомощности, с желанием сдаться, бросить все и умереть. Ощущал, что это стремление всегда было внутри него, но спрятанное и ожидающее своего часа, чтобы высвободиться.

Смерть, по крайней мере, принесет покой и освобождение. Но лишь от страданий. Как за спасательный круг, он цеплялся за мысль, что это больше никому не поможет, не освободит от мучений.

Однако его смерть лишила бы всех полулюдей последнего ингредиента, необходимого для возвращения к жизни того, кто столь долго был мертв: крови живого человека с душой. Ричард понял, что ищет причины и оправдания, чтобы умереть. Тем не менее, его смерть действительно защитит остальных, так что, возможно, сдаться — будет правильным решением.

Ная предупреждала, что он может остановить сумасшествие, начатое императором Сулаканом, но для этого необходимо положить конец пророчеству. А если он умрет, сделать этого не удастся, и тогда уже ни у кого не будет надежды.

Ричард был тем самым.

Тем, кто мог остановить грядущий кошмар из оживших мертвецов и полулюдей, хлынувших из-за разорванного барьера между живыми и мертвыми. Уже сейчас смерть освободилась и втекала в царство жизни.

В то же самое время, Ричард — тот самый, кто мог освободить монстров, вернуть жизнь Повелителю и отдать им мир.

Ричард не был одним и осознал это. Он — жизнь и смерть, спаситель и разрушитель. Одновременно.

О том же предупреждала Магда Сирус.

Ричард смотрел на слезы боли, капающие на покрытый кровью многих людей пол пещеры. Кровью Зедда. Вероятно, кровью Никки и Кары, все тех солдат, которые столько раз защищали его. Людей, пришедших на помощь. Они были готовы отдать свои жизни за него, если придется. В прошлом многие так и поступали.

Ради всех этих людей он не мог позволить себе дать слабину. Для них, если не для себя, нужно быть сильным и стерпеть все, что с ним делали, выдержать испытания и найти способ спасти людей от того, куда катится мир живых. Он должен защитить их.

Они — сталь против стали. А Ричард должен быть магией против магии, даже если не мог использовать дар.

Звон в голове постепенно утих, и он расслышал, как окружающие его Шан-так что-то тихо декламируют на неизвестном ему языке. Отражаясь от стен пещеры, звук сливался с эхом, превращаясь в монотонный гул.

Происходящее напоминало старое посвящение Магистру Ралу на извращенный манер. Вероятно, оно и было чем-то таким: посвящением давно умершему Повелителю, догадался Ричард.

Пока полулюди пели, Ханнис Арк работал над телом мертвеца. Он произносил слова на том же языке, колдуя таким образом, о котором Ричард даже не представлял. Несколько полулюдей принесли сосуды с маслянистой жидкостью. Время от времени Ханнис Арк макал в них татуированный палец и выводил на трупе символы.

Ричард пришел в себя и теперь наблюдал, как Ханнис Арк рисует символы на лбу мертвеца. Толстые линии узора начали светиться изнутри тусклым желтовато-оранжевым светом. Ханнис Арк поднял руки, подавая знак Шан-так, и те стали бормотать другое песнопение. Когда звук его устроил, Ханнис Арк вновь склонился над телом.

Затем Ричард увидел незабываемое зрелище, одновременно ужасающее и завораживающее, от которого не смог отвести взгляд.

Татуировки Ханниса Арка начали светиться.

Пока он произносил слова мертвого языка, линии, из которых состояли символы на его теле, засияли тем же желтовато-оранжевым светом, что и символ на лбу мертвого Повелителя. Сначала одна, потом другая татуировка засветилась на мгновение, а затем погасла. Свечение перекатывалось по его телу, одни символы начинали светиться, другие гаснуть.

Ханнис Арк повернулся к смотревшим на него Шан-так и поднял руку, изрекая незнакомые Ричарду слова.

Синхронные выкрики священных слов в ответ на каждый вопрос человека в центре пещеры звучали подобно раскатам грома.

Ханнис Арк работал, складывая из символов светящиеся линии на теле мертвеца, пока знаки на его собственной коже светились в определенной последовательности, словно отзываясь на символы, что он рисовал. Шан-так снова изменили песнопение, четкий ритм повторялся вновь и вновь. С каждым тактом, казалось, загорался новый символ. Гул нарастал, звук постепенно выравнивался, пока Ричард не почувствовал себя во власти этого извращенного величия.

Символы, покрывающие Ханниса Арка, светились в такт словам: один, затем другой, каждый вспыхивал и гас, когда загорался следующий. По одному, но в быстрой последовательности, словно разные символы, означающие разные сущности, откликались на журчание песни.

Ричард никогда не представлял, что бывает такое сложное колдовство, в котором столько участников.

Наконец, татуированный мужчина с мрачным видом повернулся к Морд-Сит. Та предвосхитила его желание.

— Встать, — скомандовала Вика из-за спины Ричарда.

Ее голос больше, чем что-либо еще, походил на воспоминания о самых темных временах его жизни, а не на реальность. Ричард не пошевелился. Он не был уверен, что вообще мог.

Вика наклонилась и прорычала ему в ухо.

— Я сказала, встать!